Ко мне подошла медсестра Вика и сказала: «Маша, у тебя больная ушла». Я побежала ее искать, на второй этаж, но нигде не могла найти. Потом уже я узнала, что в хосписе говорят «ушел», когда человек умирает.
Это было десять лет назад, в 2002 году, я тогда закончила учебу, работала бухгалтером, проводила много времени в квартире Булгакова на Большой Садовой. Потом поняла, что мне не хватает чего-то главного, захотелось делать что-то полезное. Подруга из булгаковской компании ходила в хоспис добровольцем и позвала меня с собой. Она даже толком не объяснила, что это за место. Я ничего не умела — ни судно вынести, ни больного накормить. Медики были для меня чужими людьми, со своими шутками и анекдотами. Я хотела все узнать, всему научиться, ходила за ними хвостом, за все бралась. В хосписе тогда были нужны люди, я пришлась ко двору, и меня взяли работать младшей медсестрой.
Хоспис стал для меня домом. Я привязывалась к больным, переживала за них, и часть меня порой умирала вместе с ними, вместе с ними я росла. Я благодарна больным. Это большое доверие, когда тебе позволяют быть с человеком до конца. Вера Васильевна Миллионщикова, главный врач хосписа, учила нас быть добросовестными. Она ругала нас, даже если у больного не так подушка лежит, рубашка смялась, если он не причесан или у него плохо обработан рот. Она говорила, что к больному нужно относиться так, как мы хотели бы, чтобы относились к нам или нашим близким. Мы учились у нее и старались следовать заповедям хосписа. Эта хрупкая и одновременно очень сильная женщина была для нас наставником и примером. Мы делали одно общее дело, в нас она воспитала волю к жизни и уважение к смерти.
Как-то в хоспис приехало телевидение, на конференции решали, кого из больных можно предъявить, чтобы они с ним побеседовали. Вера Васильевна вдруг говорит: «Давайте на Машку оденем халат и косыночку? Она так похудела, что вполне сойдет за кахексичную больную». Она часто шутила и этим помогала нам разрядиться от тяжелой работы.
В какой-то момент я перестала понимать, где работа, где пациенты, где родственники, где мы с кем познакомились. Это уже были мои друзья, с которыми я общалась и вне хосписа. Многие люди стали очень близкими и навсегда останутся в сердце. Мы подружились с одной девушкой, которая навещала больного в хосписе, спустя много лет я стала крестной мамой ее ребенка.
Чаще всех я вспоминаю Данечку. Это был какой-то предел того, что я могла сделать на этой работе. Дане было семь лет, его родители — наркоманы, мама оказалась в тюрьме. К нему приходила двоюродная бабушка, но Даня все равно был один. Даня провел в хосписе полгода. Мы с ним много гуляли по округе, ходили к Новодевичьим прудам, смотрели мультики, я ему читала. Иногда я оставалась с ним на ночь. Даня очень боялся уколов. Незадолго до смерти я сказала ему: «Хочешь, я сделаю укол себе, ты увидишь, что это не очень больно, и, может быть, тебе будет меньше страшно?» Даня ответил: «Ну что ты, зачем ты будешь терпеть, лучше я потерплю». У меня не было своих детей, и я отдавала этому ребенку все, что могла. Данины фотографии и сейчас стоят у меня дома. Когда он умер, Вера Васильевна все время спрашивала: «Машка, ты в порядке?» Я говорила, что все нормально, что у меня много друзей.
Хоспис научил меня быть сильной. У Антония Сурожского я прочитала, что плачет рядом с несчастным только тот, кто несчастен сам. Больным нужно, чтобы мы несли им добро и твердость, чтобы они не боялись быть рядом с нами и были бы уверены, что мы можем им помочь. А для этого самому нужно быть сильным и профессиональным.
Последний вздох человека — это всегда очень тяжело эмоционально. Ты чувствуешь себя каким-то вымотанным, будто у тебя забрали много энергии. Не больной забрал, что-то другое, кажется, что ты в чем-то очень важном участвовал. Смерть — это таинство. Переход человека из одного состояния в другое. Присутствовать при этом — большая ответственность и тяжелый труд. Хоспис проверяет, испытывает людей. Кто-то уходит, не примирившись. Здесь много тяжести, но много и радости. Часто больные преображаются и уходят тихо и кротко. Примиряются внутри себя и уходят к Господу. Когда рождаются хорошие отношения с пациентами, когда они тебе доверяют и ты видишь, что общение сложилось, нить между тобой и этим человеком есть, — это очень сильная радость. Или когда кто-то уходит достойно, в присутствии родных, тихо, без боли, будто просто засыпает и освобождается от страданий, с полным принятием своей смерти.
Задача хосписа — быть рядом и помогать максимально справляться с физическими недугами. Снимать боль, ухаживать, чтобы человек не чувствовал себя униженным из-за того, что он не может встать и дойти до туалета, а ходит на пеленку. Не надо рассказывать пациенту, как нужно умирать, не надо быть назойливым в духовных наставлениях. Надо просто с ним быть заботливым и чутким. Быть физически, как человек. Как близкий, который протянет тебе руку, чтобы помочь встать в туалет, или повернет на другой бок, или сделает массаж. И при этом ты должен показать больному, что ты профессионал, ты знаешь, как его положить, как его искупать. Тогда он начнет тебе доверять, и сложится какое-то общение. И человеку, может быть, не будет так одиноко и страшно.
Болезнь — это время обдумать свою жизнь, сделанное и несделанное, сказанное и несказанное. Вспомнить, у кого ты забыл попросить прощения или кого не до конца простил сам. И хоспис — попутчик на этом пути. Мы делаем все, чтобы человек не был вынужден думать только о грязной пеленке под собой.
Больше всего пациенты страдают от одиночества. В нашем российском социуме близкие иногда отказываются ухаживать за родными людьми, не хотят забирать их из хосписа домой, привозят сюда грязными, неухоженными — это так унизительно! В хосписе мы видим много тяжелой, грустной действительности. И одновременно мы видим здесь удивительно сильных людей. Как бабушка ухаживает за дедушкой, жена за мужем, дочка за мамой. Здесь люди становятся такими, как задумал их Бог. Многие наши больные очень сильные духом. Они не сдаются, не теряют рассудок. Даже когда не могут встать, они сохраняют ясный ум и говорят своим родным: «Не волнуйтесь, все будет хорошо».
У нас лежал молодой парень, ростом под два метра. Он задыхался ночью, я стояла рядом и прочищала ему трахеостому. Он спросил: «А ты не боишься, что я сейчас кашляну?» После этого понимаешь, что все не зря. Молодой парень, тебе ровесник, и уже сейчас настолько сильно страдает, и в этом страдании еще находит в себе силы благодарить и тревожиться, что он тебе навредит своей болезнью. Это такая моральная сила, такое богатство души, именно с болезнью приобретенное.
У моей бабушки был первый ребенок очень больной, и в какой-то момент она, хотя и работала на трех работах, уже не могла справляться с двумя детьми. Врач сказал, что или умрут все, или ей нужно заниматься собой и здоровым ребенком. Тогда она больного ребенка отдала в интернат. В то время это было совершенно жуткое место, детей там практически не кормили. Коля прожил шесть лет дома и, после того как попал в интернат, очень быстро умер. На подсознательном уровне я знала, что должна делать что-то важное, чтобы избавить нашу семью от чувства вины. Я даже год проработала в таком интернате. Работу в хосписе моя семья долгое время не принимала. Считали, что это стыдно, зазорно — подтирать задницы. Но ведь человек такой, какой он есть, в любом состоянии — описался ли он, или рана у него.
После десяти лет работы в хосписе ничего не стало понятнее. И я не могу сказать, что не боюсь. Смерть страшная, и к ней нельзя привыкнуть. Но тем не менее ее нужно принять. И еще я теперь точно знаю, что, если будут болеть и умирать мои близкие, я должна быть рядом с ними. Если заболею сама, я должна стараться быть очень мужественной. Поддерживать близких и верить в Бога до конца.
Вера Васильевна говорила нам, что мысли о работе нужно оставлять за забором хосписа. Я не всегда это умею. Но я научилась быть мужественной. Выходить отсюда и не жевать сопли. Когда я только пришла работать в хоспис, все говорили, что я тут долго не проработаю, сгорю, если буду так относиться больным. В одной палате кто-то умер, а тебе нужно пойти в другую и помочь человеку продолжать жить еще какое-то время.
Несколько лет назад я поступила в мединститут и решила быть доктором. Все связалось как-то в жизни. Мой муж спасатель, и он учит меня, что первое, о чем нужно думать в работе — как не навредить себе, потому что, если ты навредишь себе, ты не сможешь помочь другим. Не нужно геройствовать бездумно, нужно хорошенько обдумать, «как лучше залезть в пекло».
Сейчас я приняла решение уйти из хосписа. Здоровье не бесконечно, у меня уже нет физических сил делать свою работу. Хочу стать фотографом. Но хоспис будет оставаться со мной всегда.