Говорят, в правительстве были крайне удивлены, узнав, что институты НАМН имеют клиники, где проводится и лечебный процесс, и научная деятельность. Наверное, этим незнанием и объясняется беспрецедентное урезание финансирования лечебных подразделений институтов. Вначале в проекте госбюджета на 2017 г. было заложено менее 300 млн грн, что почти в семь раз меньше, чем в прошлом году. Хорошо, что до окончательного утверждения бюджета был запас времени, который и НАМН, и профильный комитет парламента максимально использовали, чтобы решить вопросы, связанные с финансированием. Минфин добавил денег. Но если учитывать повышение минимальной зарплаты и тарифы на тепло, электроэнергию и пр., бюджет-2017 покрывает примерно 25% от потребностей медакадемии.

Ситуация заставляет ускорить подготовку реформы в НАМН. В ближайшее время планируется запустить пилотный проект в клиниках ведущих институтов, в числе которых — и институт Шалимова.

Институт, основанный Александром Шалимовым в 1972 г., по словам его учеников, до сих пор остается "Меккой для хирургов". В институтской клинике проведено около 240 тыс. операций, развиваются новейшие направления, создаются новые отделения и лаборатории. В прошлом году впервые в Украине здесь провели пересадку легких от родственных доноров — для этого было задействовано 50 медиков, все этапы операции продолжались более 30 часов. С первых дней войны в Донбассе шалимовцы оказывают помощь раненым бойцам — они выезжают в зону АТО, оперируют и консультируют в госпиталях. Самых тяжелых раненых, после стабилизации их состояния, привозят в клинику, где им делают по четыре—пять операций, которые помогают бойцам вернуться к нормальной жизни. Реконструктивные операции — самые сложные и дорогостоящие, но за них раненые не платят ни копейки.

Истории спасения иногда похожи на легенды. Волонтеры не раз рассказывали, как они привозили сюда бойцов в безнадежном (с точки зрения "обычной" медицины) состоянии: множество переломов, повреждение сосудов, брюшная полость — открытая рана, нашпигованная осколками и т.д. А через некоторое время эти ребята выходили из палаты на своих двоих. Мало того — женились, успевали завести детей и снова возвращались в АТО. За три годы здесь спасли жизнь и здоровье сотням тяжелораненых бойцов.

В клинике ежегодно выполняются 7 тыс. операций, многие из которых не просто сложные — уникальные. Удерживать высокую планку при хроническом недофинансировании с каждым годом все сложнее. Как работать при таких обстоятельствах? Заниматься научными проектами, консультировать и лечить тысячи тяжелых больных и раненых, внедрять новые методы диагностики и хирургии, проводить операции на уровне европейских клиник, мотивировать медперсонал, чтобы не просто работал, а с максимальной отдачей? Когда планируется запуск пилотного проекта, и что, в конечном итоге, это принесет ученым, врачам и пациентам?

Об этом и многом другом мы долго беседовали с директором Национального института хирургии и трансплантологии им. А.Шалимова НАМН Украины профессором Александром Усенко.

— Александр Юрьевич, жить и работать проще, когда институт узкопрофильный. А вам необходимо одновременно развивать несколько направлений, готовить высококвалифицированных специалистов, приобретать соответствующее оборудование, инструментарий и т.д. Как это удается при нынешнем уровне финансирования?

— У нас сложилась команда единомышленников, что очень важно. Руководители отделов — это ученики Александра Шалимова, люди, исповедующие единую философию. Поскольку институт многопрофильный, то и пациентов очень много.

У нас есть хирургия брюшной полости, включая отделения печени, поджелудочной железы, органов желудочно-кишечного тракта, а также отделения трансплантации, кардиохирургии, миниинвазивной, лазерной хирургии. Выполняем весь объем операций, кроме нейрохирургических.

В течение трех последних лет государство не дало институту ни копейки на приобретение нового оборудования, на ремонт и строительство. На все то, что необходимо научно-медицинскому учреждению для развития и эффективной работы.

Все, что делается в институте Шалимова, что приобретается для наших подразделений, — это за счет благотворительности, спонсоров, волонтеров и усилий коллектива. Недавно нам подарили эндоскопическую аппаратуру, ультразвуковые датчики. Церковь постоянно помогает — кормят наших больных.

— С миру по нитке — больному на лечение и пропитание. Работа в таких условиях идет, как год за два?

— Бывают ситуации, когда кажется, что год — за десять. То количество операций, которые у нас проводятся ежедневно и ежегодно, это довольно таки высокая планка. И мы прилагаем максимум усилий, чтобы ее удерживать.

Я признателен пациентам за то, что они с пониманием относятся к сложившейся ситуации, ценят наше отношение к ним, доверяют нашим специалистам.

— На сайте института вывешен список лекарств, закупленных на бюджетные средства — 20—30 названий недорогих препаратов, количество которых колеблется от 10 до нескольких сотен штук. Это капля в море. Пациентам приходится все оплачивать из своего кармана.

— Они обращаются к нам, зная, что получат в полном объеме высокоспециализированную медпомощь.

Говорят, наша клиника — последняя инстанция перед господом богом. К сожалению, мы видим очень много запущенных случаев, почти 75% диагнозов связаны с онкологией. У нас работают очень опытные врачи, многие из них стажировались в лучших клиниках Европы, США, Японии, Кореи. Они проводят такие операции, которые не делаются в других клиниках Украины. У нас есть благотворительный фонд, которые создали и развивают сотрудники института. В этот фонд делают взносы очень многие люди — от политиков и церковных деятелей до наших ученых и врачей. Деньги потом расходуются на лечение бойцов АТО, переселенцев из зоны АТО и медработников. Эти категории пациентов получают все необходимое для спасения жизни и здоровья за счет фонда Института Шалимова.

— А больной, который не относится ни к одной из этих категорий, должен…

— Ничего он не должен. Мы объясняем ситуацию, говорим все как есть. Если можете помочь фонду, — пожалуйста, будем очень признательны. Если такой возможности нет — относимся к этому с пониманием. Предоставляем то, что есть в наличии из медикаментов, купленных за бюджетный счет. И, конечно же, больной получает все, что зависит от медперсонала — работу врачей, уход медсестер и даже еду.

— Ему еще нужно купить необходимые лекарства, расходные материалы и отблагодарить доктора, который его будет оперировать.

— Если пациент хочет отблагодарить после операции — это его право. Но если кто-то из медперсонала посмеет требовать благодарность — вылетит с работы. Раньше были прецеденты, сейчас, кажется, все уже понимают, к чему это приведет.

Чтобы врачи и медицинские сестры хорошо работали, должна быть мотивация. Какие в медицине зарплаты — все знают. Мы стараемся поощрять своих сотрудников, проводим доплаты из наших фондов, находим средства для оздоровления. Не секрет, что финансирование академических институтов, мягко говоря, недостаточное. Нам еще в прошлом году предлагали: мол, нужно сократить человек 40—50. Выживаем, как можем — многие перешли работать на полставки, но увольнений не проводили, коллектив стараемся сохранить.

— Исход операции зависит не только от мастерства хирурга, но и от умения медсестры выходить пациента. Медсестер в клинике хватает?

— Это один из самых болезненных вопросов! В 90-х годах у нас было общежитие для медперсонала, потом его куда-то передали. Медсестры у нас, в основном, иногородние, проблема жилья — одна из самых острых. Мы запланировали на 2017 год создание хостела на 30 мест, где и будут жить наши сотрудники.

— Обратила внимание на список вакансий: институт приглашает не только врачей, но и аспирантов, интернов.

— Планируем создать на нашей базе обучающий центр. Это отвечает требованиям нового закона о науке. Обладая таким научным потенциалом, было бы странно не передавать его студентам и врачам. В институт часто приезжают специалисты из разных стран, обращаются наши коллеги из других областей — проводятся мастер-классы, идет общение, осваиваются новые методики.

— Последнее время в академических кругах актуальными считаются две темы — финансирование-2017 и пилотный проект.

— Вначале из госбюджета на 35 институтов АМН выделили около 300 млн грн. Только на научную деятельность. Лечебные подразделения оставались без финансирования. Когда дорабатывали проект госбюджета, нашли около 800 млн грн и на институтские клиники.

— Говорят, эти деньги предназначены не для медицинской помощи больным, а для оказания медицинских услуг. Как институтские клиники будут работать в таких условиях?

— Этого никто не знает. У нас никто не отменял ни саму Конституцию, ни ее ст. 49, которая гарантирует гражданам оказание медицинской помощи на бесплатной основе. То есть за счет государственного бюджета. Мы все обязаны соблюдать законы нашего государства. И пока в законе не будет четко написано, как мы должны работать в новых условиях, о пилотном проекте говорить рано. Никто не поставит свою подпись под документом, противоречащим Конституции. Все прекрасно понимают, что за такие нарушения придется отвечать.

Мы не раз обсуждали сложившуюся ситуацию с народными депутатами. Если будет принят закон об автономизации лечебных учреждений, это поможет клиникам стать самостоятельными, избавит от многих бюрократических заморочек. О пилотном проекте, в который включили четыре института НАМН, стало известно прошлым летом. Институт Шалимова тоже входит в этот список. Когда будет подготовлена и утверждена законодательная база, придет время для старта пилотного проекта.

— Медпомощь и медуслуга, как говорят в Одессе, это две большие разницы. К какой категории относится хирургическое вмешательство? Медпомощь? Или медуслуга? В операционной можно удалить опухоль поджелудочной железы — или сделать круговую подтяжку и коррекцию носа.

—В мировой практике давно уже существуют четкие определения. А в Украине — это тема для вечных дискуссий. И народные депутаты, и чиновники активно обсуждают эти понятия, но никак не могут определиться, что есть что.

Клиникам, чтобы работать в правовом поле, необходим закон, который расставит все по своим местам, в этом вопросе не должно быть разночтений.

— Высокоспециализированная медицинская помощь, которую оказывают в клиниках НАМН, никак не вписывается в медицинскую реформу. В Минздраве недавно появилась идея — передать клиники Академии меднаук в подчинение Национального медуниверситета. Может, это будет засчитано как реформа?

— Почему институты и клиники обязательно нужно куда-то передавать? Они выполняют свои функции — ведут научную деятельность, оказывают медицинскую помощь третьего, самого высокого уровня. Прежде чем ломать систему, которая стабильно работает вопреки всем обстоятельствам, нужно подумать — зачем ломать и ради чего? Где расчеты, доказывающие, что новая структура будет успешной?

Реформы нужно начинать не в кабинетах чиновников, а в больницах. Посмотреть, изучить, поговорить с врачами — что им нужно для нормальной работы, что они умеют, чему должны научиться. Легко рисовать на бумаге госпитальные округа, не задумываясь о том, как доставить больного из населенного пункта за 80 или 100 км до ближайшей клиники. Успеют ли довезти человека живым при таких расстояниях и при таких дорогах, как у нас?..

В нашу клинику часто привозят людей в таком состоянии, когда помощь нужна безотлагательно. И мы ее оказываем. Даже в столице не всегда можно успеть довезти пациента в Больницу скорой помощи, которая находится на левом берегу.

Нужны реформы? Я много раз предлагал — давайте создавать единое медпространство, что позволит оказывать все виды медицинской помощи — плановой и экстренной, первичной и высокоспециализированной. Территориально это несложно — рядом с институтом находится горбольница. Сложнее решить бюрократические вопросы — у нас разное подчинение и финансирование.

— Но если деньги будут ходить за пациентом, какая им разница, куда идти — в горбольницу или институтскую клинику? Главное, чтобы больной получил возможность быстро обследоваться и получить адекватную медицинскую помощь.

— Наши специалисты готовы консультировать, оперировать, лечить. И не только на базе института. Город только выиграет, если мы сможем объединить наши усилия — создадим единый медицинский округ, где люди смогут получать весь спектр современной медицинской помощи. У нас есть все для того, чтобы принимать больных круглосуточно — оборудование, диагностическая аппаратура, оперблоки, реанимация. Мы готовы круглосуточно оказывать медицинскую помощь жителям Киева, пригородов.

— Что мешает осуществить такие планы?

— Железобетонный аргумент. Говорят, бюджетным кодексом такое не предусмотрено.

— Так, может, ампутировать устаревшие нормы, которые скоро доведут систему здравоохранения до летального исхода?

— Всего-то и нужно — посадить Виталия Ивановича и Виталия Владимировича за стол переговоров. Уверен, что президент НАМН В. Цымбалюк и мэр Киева В. Кличко найдут общий язык и компромиссное (на данном этапе) решение. Раньше академия подписывала меморандумы с областными администрациями, почему бы не подготовить такой договор и для Киева? От такого решения выиграют в первую очередь киевляне, которые получат более качественную и доступную медицинскую помощь.

— Что планируете на 2017 год?

— Когда ты занят тем, что спасаешь здоровье, понимаешь, как много оно значит и как дорого стоит. Мы будем делать все, чтобы превратить нашу клинику в многофункциональный многопрофильный госпиталь. Ради этого придется что-то перепрофилировать, развивать новые направления, обучать кадры по новым специальностям. Нужнодобиваться того, чтобы наш институт был максимально востребованным и отвечал мировым стандартам.