Xavier Mouton Photographie/Unsplash
В Украине ребенок имеет право узнать о своем усыновлении с 14 лет - и многие приемные дети, которым стал известен их статус, начинают искать своих биологических родителей, чтобы спросить, почему те от них отказались.
Специальный корреспондент Радио НВ Ирина Лопатина узнала, как складываются судьбы украинских приемных детей.
Часть I. "Я жила так до 35 лет"
В Украине тайна усыновления охраняется законом - за разглашение сведений о ребенке даже предусмотрена уголовная ответственность. Однако, по информации Государственной судебной администрации, за последние три года не было ни одного приговора по специально отведенной 168 статье Уголовного Кодекса, касающейся разглашения тайны усыновления.
В то же время большинство специалистов советуют усыновителям и приемным родителям не скрывать от ребенка того факта, что он не является родным для них. В начале 2000-х в Украине проводили специальное исследование среди усыновителей - тогда 14% опрошенных заявляли, что решили никогда не сообщать ребенку о том, что он является неродным. Эксперты утверждают, что общество меняется и все меньше усыновителей скрывают это от ребенка.
К сожалению, свежие исследования касательно отношения украинцев к такого рода тайне отсутствуют. Многие, уже во взрослом возрасте узнавшие о своем усыновлении, пытаются найти своих биологических родителей. Кому-то для этого хватило нескольких недель, кто-то не может это сделать в течение многих лет. В общем поиск биологических родителей для человека перерастает в поиск внутренних частей себя.
У жительницы Николаева Елены Спицыной два дня рождения. 4 августа - это дата, которая записана у нее в паспорте и к которой привыкли ее родители и родственники. Однако на самом деле она родилась 20 июля. Женщина рассказывает, что именно вторая дата для нее ближе.
Елена говорит, что никогда не могла понять, почему характеристики ее знака Зодиака - Лев - совсем не совпадали с ее самоопределением. Елена никогда не догадывалась, что является неродной для своих родителей:
“Я, когда была подростком (как все дети - альбомы, старые фотографии мы раскладываем), все время спрашивала у родителей, почему я ни на кого не похожа. Сейчас я понимаю почему. Но тогда мама мне такую легенду-версию рассказала, что я похожа на покойную бабушку, ее уже нет давно, фотографий особо нет, потому что было военное время. Ну и я жила так до 35 лет”.
Раскрытие тайны
Об этом рассказала мне не сама моя мама, а моя кума. Моя кума вместе с моей мамой когда-то работала на одной работе. Взрослые на работе все знали, потому что моя мама в одну контору пришла и до пенсии там просидела. Поэтому были люди, которые всю эту ситуацию знали и хранили, и на каких-то мероприятиях это передавалось из уст в уста.
У нас была вечеринка какая-то, мы сидели, и я начала говорить, что у меня не ладятся с мамой отношения, не могу с ней контакт найти, она не слышит меня, не понимает. Она меня так поздно родила, почему она... Вот я мать, и для меня очень важны мои взаимоотношения с ребенком, а у нас как-то с ней он [контакт, - Ред.] не ладился - всегда я должна быть лучшей, отличницей, что скажут люди.
Я разговариваю с кумой, и кума же говорит: "Лена, а если бы ты узнала, что у тебя родители твои не родные, ты бы что, их меньше любила?". Наверное, в тот момент так должно было случиться, что из всего нашего диалога я именно эту фразу одну услышала - и все, она проговорила и замолчала. Я на нее смотрю очень внимательно и говорю: "Ты давно об этом знаешь?". Она молчит. По факту оказалось, что она ничего особо и не знает, кроме слухов. Но дыма без огня не бывает. Поэтому я взяла такси, заехала в аптеку за каплями успокоительными маме - валидол, Барбовал - и поехала ее допрашивать.
Иллюстративное фото / Фото: Eleanor Gwen Stewart / Pexels
Разговор с матерью
Мама пережила инфаркт, она очень дорога, отца уже нет, поэтому я ее берегу как зеницу ока, нельзя было ее так травмировать. Но в любом случае, не могла я ходить и собирать сплетни по другим людям. Я пришла (это было уже время вечернее) и спросила: “Что ты делаешь?”. Она спросила, что это за поздний визит такой. Я говорю: “Просто хочу поговорить на тему такую - серьезную”. Сидит напротив меня, надела очки и смотрит на меня. Я говорю: "Расскажи мне историю, как я появилась у вас".
Они всегда рассказывали легенду, что мама долго не могла иметь детей, по-женски лечилась, и в конце концов они меня сделали, поэтому я и поздний такой ребенок. Она опять начинает мне это все повторять. “А вот я, - говорю, - знаю правду”. И мама до последнего говорила: "Какую чушь ты говоришь! Это какой-то обман, кто тебе такое сказал? Ты наш ребенок, ты наша!".
Она до последнего не могла мне признаться. Она, наверное, боялась, что я, возможно, отвернусь от нее. Но ты всю жизнь любил человека, и даже эта ситуация не меняет отношения. Это все равно моя мама, она была, есть и будет моей мамой всегда. Ну, потом со слезами она призналась и рассказала свою душещипательную историю, как это было тяжело морально, как все вокруг говорили, смотрели.
Она воспринимает меня своей, она говорит: “Когда взяла тебя на руки в роддоме, - мне было 4-5 дней, и от меня отказались, - я тебя держу, - говорит, - в руках, а ты - словно я тебе родила. Ты мой ребенок - и все”. Они [биологические родители, - Ред.] поменяли место жительства, в пять лет они переехали в другой район города, чтобы никто ничего не знал, ни в коем случае нигде не пересекся с ними. Нигде и ничего.
Зачем?
Здесь сыграло мое любопытство, я не могла не узнать. Есть такой момент, что ты доводишь все до конца, и я тут также не могла довольствоваться той историей, которую рассказала мне моя мама. Я сама мать, и мне хотелось спросить просто почему, “почему ты это сделала?”. Мне хотелось на нее посмотреть. Вот когда мы оглядываемся назад, за каждым из нас есть наше генеалогическое дерево - папы и мамы. Это в том числе болезни, которые могут передаваться. Естественно, ты хочешь это все знать.
Я не искала семью, я выросла в семье. Я не знаю, как ведут себя дети, которые выросли в приюте, например, брошенные - это совсем другая психология. Я искала женщину, которая меня родила и оставила. Мне все равно было, я уже ее принимала. Я очень счастливый человек на фоне остальных, я понимаю, что бог подарил мне семью, близких и родственников. Поэтому говорить ей “зачем ты меня бросила?” я не могла, потому что у меня все хорошо было в жизни. Может быть, у кого-то это иначе в жизни, но у меня это вот так.
Поиски женщины, которая родила
Я узнала о том, что я приемный ребенок, 24 декабря, и уже 5 января у меня были данные на нее. Я нашла ее в соцсетях - в Одноклассниках. Я не знала, знает ли семья этой женщины о том, что в ее жизни происходило. Я не могла себе позволить ворваться в ее жизнь, просто "здравствуйте, я такая пришла". Я зашла на сайт Одноклассники и нашла ее. Вижу, что она давно заходила на сайт, но на сайте мигает окошко - ее муж онлайн (там было отмечено, кто муж, кто жена).
Я захожу на страничку мужа - обычная сельская семья - и пишу ему сообщение: "Здравствуйте, я хочу попросить у вас телефон вашей супруги Натальи, она в 80-е годы училась в Николаевском пединституте. Я организовываю встречу одногруппников". Я не знала, что придумать, это как раз были новогодние дни, очень может быть похоже на правду. И расчет был верным - мне скинули ее номер. Потом она сама мне перезвонила, спустя пару дней, когда смогла говорить достаточно долго.
Иллюстративное фото / Фото: Benjamin Manley / Unsplash
Я сказала: "Наталья, здравствуйте!". Она говорит: "Здравствуйте". "Меня зовут Лена, - говорю. - Я не знаю, понимаете ли вы, какая именно Лена вам звонит". А она - учительница украинского языка. Очень хорошо говорит, такая мелодичная у нее речь. И она говорит: "Я очень хорошо понимаю какая именно Елена мне звонит". И вот в этот момент у меня ступор, потому что я так ждала этого звонка… Я не готова, я не знаю, как сказать… Ты не можешь говорить, тебя внутри переполняют эмоции.
И знаете, что самое интересное? Когда я смотрела ее фотографии в соцсетях, она абсолютно никаких чувств у меня не вызвала, никаких - вот просто женщина, вот ты смотришь просто, как на какого-то чужого человека. Но когда я слышала ее голос, он настолько, знаете, импонирует тебе, понимаешь, что ты где-то его уже слышал, не могу это передать. Может, это каким-то абсурдом со стороны покажется, но, на самом деле, так оно и есть. Ее голос не мамин, конечно, но он не чужой тебе.
Почему?
Она сказала, что я была нежеланным ребенком, что она была настолько молодой, настолько глупой, не понимала последствий. Просто я не нужна была, я была обузой. У нее очень строгие родители были на тот момент. Она не знала, куда меня принести, куда меня деть, и она сказала, что, когда она шла рожать, она уже четко понимала, что “я не буду тебя забирать домой”. Она хотела делать аборт, но переходила срок. На пятом месяце она хотела делать искусственные роды, ехать в Одессу. Но потом решила, что “если оно уже там толкается, то пусть оно уже родится”. Это ее слова, я их запомнила дословно.
История с продолжением
Мы вот один день поговорили эмоционально, она у меня все выпрашивала: “Как ты жила?” - знаете, как мама спрашивает, ей было все интересно. Я ей звонила и говорила: "Я вам звоню, мне от вас ничего не надо, я просто хочу сказать “большое спасибо” за ту жизнь, которую вы мне дали. Я никого не упрекаю, я сама не без греха". Вот такого плана был разговор, очень эмоциональный. А она мне говорит: " Я тебя слушаю и понимаю, какие тебя добрые люди воспитали ". Она боялась, что я с какими-то упреками к ней буду. Она спросила, может ли мне звонить иногда. "Вообще не против, звоните, пожалуйста".
И она стала звонить и начала тянуться ко мне сама. Я не могу сказать, что я к ней особо расположено была. У меня нет к ней чувств, понимаете... Этот человек для меня новый, чужой. Ну, как подруга, мы общались с ней, она сопереживает каким-то вещам. Потом она изъявила желание встретиться (а все это время ее муж не знал этого). Пару недель мы общались по телефону, потом встретились на нейтральной территории, посидели, пообщались. Было очень много эмоций, много слов сказано. И она все равно говорит, что “я не знаю, кто твой отец, я его не знаю”. “Как это ты его не знаешь?”. Ну, она говорит "я не знаю", и по сей день она мне то же самое говорит. Я говорю: "Ты не считаешь, что тебе надо дома открыться? Тебе же самой тяжело".
Мы поговорили, она меня увидела, я ей понравилась - “хорошая девочка, можно ею гордится”, - и она все рассказывает своему мужу. У мужа, конечно, был шок. Они стали потом меня приглашать в гости с ребенком. Но он к ним не тянется, для него они тоже чужие люди. Я пару раз туда ездила, с братом общаюсь (он меня на три года моложе). Я ее называю просто по имени и на “ты”. Она меня называет "доча". Мне вот говорит муж ее, что я похожа с ней, но я не вижу сходства. Я почему-то уверена, что я похожа на него, на отца этого. Но я понимаю точно, что мы с ней характер - один в один. Она где-то даже...
Знаете, нехорошие черты характера, с которыми я сознательно борюсь, вот я их зеркалю вместе с ней. Видя ее, я еще больше и быстрее начинаю работать, потому мне это не нравится. Я понимаю, откуда оно во мне. Потому что у меня родители абсолютно другие, я вообще с ними не похожа ни характером, ничем. И я сейчас понимаю, откуда это во мне - я была подростком активным, и это все от нее, это эти гены. Гены есть, и они где-то вылазят. Но все равно любовь, ласка и забота творят чудеса.
Иллюстративное фото / Фото: Anthony Tran / Unsplash
Дочь для двух женщин
Моя мама очень ревностно к этому относится, но сейчас она уже успокоилась. Вот тот период, он был для нее стрессовый. Она боялась, что она [биологическая мать, - Ред.] меня “переманит”, она прямо ревновала меня - другого слова нет. Я ей говорю, что “давай мы ей скажем спасибо за то, что я есть у тебя, а ты есть у меня”. Мама говорит: "Где она была столько лет?". Она приезжала знакомиться к моей маме, привозила баулы из села с едой, приехала к ней поблагодарить за то, что меня воспитала такой, какой я есть, такая замечательная и чудесная.
Мы сидели и общались. Это был, конечно, театр абсурда. Мама принесла кучу моих детских фотографий, показывала, как я ходить училась, как я болела и она со мной не спала - и все-все-все. Мама хотела показать, что я ее дочка и она - моя мать. Это такое… Даже не знаю, как это со стороны выглядит, это надо видеть - одна считает, что “благодаря мне вы имеете эту девочку”; а вторая говорит, “благодаря…”. Ну, они не говорили этого, но это сквозило. У каждой свои права на меня.
Они по сей день, мне кажется, так и общаются. Биологическая мать априори считает, что я ее дочка, и это уже доконаний факт, - “если бы не я, у вас бы вообще этого ребенка не было” (это не сказано, но это звучит где-то за текстом). У моей же мамы - она хочет дать понять, что она мать, “а не ты”. “Я - мать, которая воспитывала ее всю жизнь, не спала, носки стирала, жопу била и наказывала, и целовала”, - у моей мамы такой взгляд на это.
Переоценка
Все, что у меня есть, я отдаю своей маме. Я никак материально не помогаю тем людям и не буду помогать им. Никакого душевного отношения у меня к ним нет. Если они хотят как-то помочь, я могу принять их помощь. Ну, допустим, в День рождения я могу поздравить, но я всегда думаю, что моей маме это всегда будет больно и неприятно. Познакомившись с той семьей, я [поняла, что] рада, что выросла в моей семье, потому что мне моя семья привила очень важные качества, семейные ценности. Это все надо прожить, сравнить.
Я научилась благодарить, наверное, каждого - моих родственников, всех людей, которые рядом со мной были - за каждый день, прожитый мной в любви, ласке. Я, наверное, в бога поверила так, как я никогда в него не верила - вот это самое главное достижение. Это когда ты понимаешь, что ты мог где-то вырасти в приюте, ты мог, в принципе, вообще не родиться. Господь дал тебе шанс жить, хорошую семью, из всех детей выбирает почему-то именно тебя, и ты живешь в любви этих родителей, теть-дядь, дедушек-бабушек.
Я была большой эгоисткой. Так вообще люди считают, что если есть родители, то они есть - “куда они денутся?”. А когда ты немного переосмысливаешь и понимаешь, что “у меня вообще их могло не быть, могло не быть меня, вот этого всего”, ты начинаешь ценить и жить другими ценностями. Все, что есть у меня сегодня в моей жизни, это все благодаря моим родителям. После этого я их научилась ценить.
Часть II. Семейные тайны
П о результатам исследований, в начале 2000-х в Украине 44% семей не сохранили тайну усыновления. В основном родители указывали, что рассказали ребенку, что он неродной, в возрасте от двух до шести лет. Уже сейчас многие родители уверены, что не имеет смысла скрывать факт усыновления.
К тому же возраст детей, которых усыновляют, увеличился, рассказывает психолог Киевского городского центра социальных служб для семьи, детей и молодежи Любовь Лориашвили, поэтому скрывать факт усыновления становится практически невозможно.
Однако взрослые иногда не знают, как сообщить ребенку об этом, поэтому приходится вместе с психологом придумывать историю жизни ребенка, проигрывать ее на куклах, а потом все равно сообщать об этом ребенку, говорит Лориашвили:
— Я выспрашиваю всю историю: как семья пришла к мысли, как она искала ребенка, я ищу даже какая погода была в тот день. Я знаю, что я родилась в зимний день, но теплый - и это обо мне. А у них этого нет. Я ищу и погоду, расспрашиваю, почему, как решили, как искали, как произошла первая встреча, что именно поразило, и тогда составляю историю, которая больше о фактаже. Она не эмоциональная, в ней нет обвинения биологической семьи или мамы, в ней нет ее оценок. Оценку должен поставить только ребенок. Я просто пишу, что "женщина, которая тебя родила, ей было столько-то лет, она с чем-то справлялась, - или не справлялась, - или она была слишком молода и не знала, что ребенок требует такого ухода". Я пишу фактаж, из которого ребенок может собрать свою историю. Например, на данном этапе сталкиваемся, что усыновители очень нейтрально говорят о родителях, потому что нет такой необходимости - идеализировать, если этого не было. И не [нужно] говорить, что "твоя мама так любила, что оставила". "Оставила" перечеркивает сразу "любила". Чтобы не было образа отрицательного. Поэтому это должно быть очень нейтрально.
Иллюстративное фото / Фото: Matthias Zomer / Pexels
По словам психолога, уже с двух лет нужно говорить ребенку, что он пришел в семью и почему он не остался в своей биологической семье. Дотягивать до подросткового возраста не следует, советует специалист:
— В подростковом возрасте есть свои кризисные вопросы: "Кто я? "Поиск идентичности, такой, очень уязвимый, этап развития ребенка, когда он начинает себя искать, он сравнивает себя с кем-то, и когда у него нет его истории, он чувствует что-то (они все говорят:" Я что-то чувствовал"), то он начинает экспериментировать, и эти эксперименты не всегда на пользу семье. И тогда может возникнуть желание в семье вернуть ребенка. И это страшно - они начинают говорить о генах, но нет никаких генов. Биологический ребенок также начинает экспериментировать с собой - "кто я, что я, какая у меня самооценка, на что я имею силы претендовать?"- сила "дерзновения" подросткового возраста, и она бывает разной. Поэтому ребенок должен знать свою историю, должен понимать, что "у меня не такой цвет волос или глаз, потому что...". Есть вопрос, когда ребенок взрослеет, медицинского характера: он хочет иметь ребенка - "а что в моей истории было?".
У Максима Слободяна с Киевщины уже трое приемных детей. Заявление на усыновление он подал в 2013-м, однако тогда в органах опеки заявили, что маленьких детей на усыновление нет, и предложили создать приемную семью, а потом уже усыновить детей. Он и жена проходили специальное обучение для приемных родителей. Там специалисты объясняли, что ребенок должен знать, кто является его биологическими родителями.
— Нужно сразу говорить и готовить детей к этому, но давать им понимание о том, что родители - это те, кто тебя любит, и те, кто тебя воспитал, и вот есть еще такие люди; и давать ему пищу для размышлений, чтобы он потом делал правильный вывод. Самое главное - это слушать ребенка. Как только он начинает говорить и задавать тебе эти вопросы, ему надо отвечать, но на том уровне, на котором она находится. То есть нельзя говорить, как для взрослых - надо говорить так, как для детей. Как только у нас начались вопросы, мы начали рассказывать детям то, как это было. Мы говорили, что тебя родила вот такая тетя, вот так случилось, но вот у тебя есть папа и мама, они тебя любят, они с тобой живут, они тебя воспитывают.
Бетси Кифер и Джейн Скулер написали книгу Как рассказать правду приемному или усыновленному ребенку. Как помочь ребенку осознать свое прошлое, которую многие родители используют как пособие. В ней авторы указали, что от людей, которые выросли в семьях усыновителей, они научились важным вещам.
Во-первых, что тайны вредят и разделяют людей, убивают близость между членами семьи и отнимают у них чувство безопасности. Во-вторых, обман порождает в семье недоверие и стыд. В-третьих, открытое, честное и деликатное обсуждение прошлого ребенка и того, как он попала в семью, помогает ему вырасти здоровым человеком и создать свою нормальную семью.
Еще с одной героиней, Натальей, мы встречаемся у нее дома. Во время разговора она кормит свою вторую усыновленную дочь, которой еще не исполнилось и года. У женщины и ее мужа есть дети от первых браков, однако Наталья очень хотела иметь общих детей с Дмитрием. После длительного, но безрезультатного лечения, пара решилась взять малыша из детского дома.
Старшей усыновленной девочке уже восемь, а растет она в этой семье с 8-месячного возраста. Наталья вспоминает, что они с мужем посещали специальные курсы для опекунов. Во время занятий психологи их учили, в частности, как правильно рассказывать ребенку о его происхождении и биологических родителях. Их старшая дочь уже интересуется своей историей, рассказывает Наталья:
— У нее бывают периоды, она, бывает, забыла - и вообще [не вспоминает]. А бывают такие периоды, что ей практически каждый день интересно или мое отношение - почему, - или отношение, “почему та тетя, которая меня родила, так поступила, что ей во мне не понравилось?”. Я не избегаю этих моментов. Мы с ней всегда по-взрослому разговариваем, и я от нее стараюсь ничего не скрывать. Может, не все для ее психики и ума доступно, поэтому я просто даю ей информацию такими словами, которые будут ей понятны, которые не будут ее сильно ранить. Вот сразу мы придумали сказку, и я ей начала эту сказку рассказывать. В 8 месяцев мы ее забрали, и вот я ей каждый день рассказывала эту сказку. Сейчас эта сказка у нас самая любимая, она уже дополнена моей дочерью: "А давай она будет феей в таком-то платье, а давай то-то". Мы уже с ней договариваемся, что пора придумывать сказку уже для младшей, что ей тоже уже нужно рассказывать сказку.
Иллюстративное фото / Фото: Michael Morse / Pexels
Наталья признается, что поиск ответов на такие вопросы до сих пор дается ей нелегко. Например, сначала она пыталась определенным образом даже оправдать биологическую мать своей старшей дочери. Поэтому иногда женщина говорила, что, возможно, та болела и не могла ухаживать за ребенком.
— На чем меня та же Люба [психолог Любовь Лориашвили, - Ред.] и остановила, и сказала: "А зачем ты ее обеляешь?". Не нужно говорить ничего ужасного и плохого, но тоже ее пытаться оправдывать не надо. Пусть ребенок сам решает, оправдывать ее или не оправдывать, это будет ее выбор. Потому я ей говорю, что вот так сложилось, почему-то она так сделала. Я, правда, не знаю почему. “Потому что ей не хотелось детей, но так получилось”, - то есть я ей рассказываю эти моменты.
Наталья говорит, что они всем без разбора не рассказывают, что их дети - усыновленные, но когда у окружающих возникают вопросы, то этого не скрывают. Во-первых, таким образом они защищают своих детей, которым кто-то чужой может рассказать искаженную информацию в неподходящий момент. Во-вторых, Наталья своим примером демонстрирует другим парам, которые не могут иметь детей, усыновление - это нормально:
— Я для себя сделала выбор - говорить. Вот у моих друзей есть дети-подростки, я накладываю эту ситуацию и представляю, что бы было, если бы ребенок в подростковом возрасте, со своей подростковой психикой, узнал (при том, что они в тот момент своих родных предков недолюбливают, недооценивают), то что может случиться? Поэтому я подумала, что лучше знать правду. Я за правду, какой бы она не была, но просто ее можно где-то смягчить. У меня сейчас ребенок растет, что даже детские книжки о сексе [читает]; там тоже написано, откуда берутся дети - они пишут, что дети берутся во время родов, после полового акта, а еще бывают приемные дети. Сейчас это даже в книжках пишут. Я стремлюсь к тому, чтобы мой ребенок не комплексовал и считал, что это норма.
Старшая дочь Натальи уже просит познакомить ее со своей биологической матерью. Женщина говорит, что долго к этому шла и даже боялась такой просьбы от девочки.
— Она просит, она сейчас говорит: "Мама, я хочу". - “Зачем?” - "Я хочу на нее посмотреть, какая она". Мы вчера ходили в кино на Аэлита: Боевой ангел, там сделали девочку-трансформера, она не помнила, кто она, и в течение фильма старалась понять, кто же она такая, откуда она. Я на нее смотрела и накладывала эту ситуацию, и понимала, что, действительно, насколько для нас это важно. Я ей сказала: "Да, окей". Мы обязательно это сделаем, у меня есть вся информация, органами это не скрывается, можно получить дополнительно информацию, какую необходимо. Но когда исполнится 18 лет - я ей так и сказала, потому что к тому времени уже будет более окрепшая психика. Я уверена, что у меня с ней отношения не испортятся, будет все нормально, если я не буду ее обманывать, хитрить. Опять же, на курсах (уже на вторых) был такой вопрос, и ответ мне понравился, - что вряд ли ребенок, который увидит родителя (как правило, это не очень благополучные семьи), сделает другой выбор. Это действительно будет чужой человек. Меня это успокоило, но тем не менее я все равно до 18 лет буду с этим как-то вариться и смиряться.
Психолог Любовь Лориашвили ссылается на данные исследований, свидетельствующие - 95% детей ищут биологических родственников, чтобы спросить, почему те от них отказались. Таким образом ребенок в основном хочет снять с себя чувство вины. По детской логике, хороших и послушных детей не оставляют, поэтому внутри он думает, что в том, что от него отказались, виноват именно он.
— Только ответ мамы почему - например, "я не справилась", "я не хотела", "я не могла" - снимает эту вину. Иногда они хотят просто посмотреть, на кого они похожи, потому что есть информация, которую мы не можем предоставить ребенку: на кого он похож, как та семья жила, какое имела культурное наследие. А ребенок хочет знать - "вот у меня есть такая реакция, а почему?". В них много злости - здесь не столько осуждение, как злость: "Ты, моя мама, меня оставила или не воевала за меня. А эти люди, не близкие по крови, сделали мне все хорошо. Почему так?". А когда ребенок более взрослый, он может сравнить, что делают усыновители и делает его мама, и тогда еще больше злости бывает.
Иллюстративное фото / Фото: Ana Francisconi / Pexels
Не все биологические родители готовы поддерживать связь со своими детьми, которые их ищут. Елена Иванова из Днепропетровска основала детский дом семейного типа. Сейчас в нем воспитывается десять приемных детей, пять уже выросли. Одна из ее дочерей - Дарья, которой сейчас 16 лет - просила помочь ей найти свою биологическую мать. Девушка даже ее помнила. В прошлом году семья обратилась на телевидение. С помощью телепрограммы мать Дарьи быстро нашлась. Елена рассказывает:
— Мама не захотела поддерживать связь, развернулась и ушла. Есть у нее сестра по отцу, но в целом опыт отрицательный. Она не жалеет о том, что мы узнали. Сказала, что "ну, так получилось - значит, так есть".
Всего в мире существует развитая сеть социальных служб, которые помогают ребенку узнать реальные истории их биологических родителей и сформировать восприятие ребенком этой информации.
По словам сопредседателя общественной организации Служба защиты детей Людмилы Волынец, эта правда не всегда поддерживающая, и нужно иметь определенную мудрость, чтобы понять ее. Поэтому ребенку необходимо работать с психологом или психотерапевтом, чтобы смочь отделить действия своих биологических родителей от содержания и цели своей жизни.
— Есть дети, которые, не справляясь с этим контекстом, начинают подражать манере поведения своих родителей, особенно, когда они попадают в сложные ситуации. Вроде: "Да, моя мать алкоголичка - и я буду такой”, “Да, моя мама проститутка - и я буду такая". И это очень сложный вариант. Другая ситуация, когда ребенок имел определенную информацию о том, что мать была в трудной ситуации, в том числе проституции и алкоголизма, но твоя жизнь не должна быть копированием жизни твоих родителей. Но это работа уже психолога - как отделить одну модель жизни от другой, придавая большое значение роду. Поскольку у ребенка ошибся не род, у ребенка ошиблись, возможно, родители; возможно, бабушка и дедушка. А дальше в том же роду очень много поддерживающей информации, так же важно найти. То есть, когда мы знакомим ребенка с историей биологических родителей профессионально, важно в том числе в этом роду найти не только травмирующие обстоятельства или объясняющие обстоятельства сиротства, но и аргументы поддержки этого ребенка - "у тебя был известен такой-то, твой род связан с космонавтикой, педагогикой”.
Бывают такие дети, которые наоборот ничего не желают знать о своих биологических родителях. По словам Любови Лориашвили, с психологической точки зрения это должно настораживать. Возможно, таким детям понадобится помощь позже.
Иногда дети отказываются от поисков информации о своих биологических родственниках, чтобы не обижать своих приемных родителей и усыновителей. В вышеупомянутой книге Как рассказать правду приемному или усыновленному ребенку. Как помочь ребенку осознать свое прошлое Бетси Кифер и Джейн Скулер пишут о так называемом "разрешении" любить биологических родителей.
По мнению авторов, оно освобождает ребенка и дает ей возможность также любить и усыновителей. И дети, и усыновители должны понять, что необязательно прекращать любить одного человека, чтобы полюбить другого. Родителям "разрешено" любить несколько детей - более того, это считается надлежащим. Ребенок сам себе и люди, которые его окружают, должны, так сказать, "разрешить" любить нескольких родителей.
Однако случаются ситуации, когда ребенка бросили и о его родителях вообще нет никакой информации, рассказывает Лориашвили:
Иллюстративное фото / Фото: rawpixel.com / Pexels
— Нечего искать, и есть психологическая дыра, которую нужно на консультациях заполнять. Тогда мы моделируем коллажи с детьми - "что ты думаешь, как она могла выглядеть?” - в зависимости от того, в каком возрасте ребенок был оставлен. Есть дети, которых оставили сразу, а есть дети, которых оставили в год, два, три. Что-то было в его жизни, как-то о нем заботились (хорошо, плохо - мы не знаем). То тогда мы делаем коллаж, когда ребенок может заполнить эту пустоту - "как она могла выглядеть, какое мое было первое слово, что мне нравилось", - и такими вещами он заполняет своими воспоминаниями эту пустоту и может двигаться дальше.
Часть III. В поисках корней
В опрос тайны усыновления нужно рассматривать с нескольких сторон, потому что он непростой и неоднозначный. Представитель уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека по соблюдению прав ребенка и семьи Аксана Филипишина уверена - если смотреть на тайну с точки зрения, чтобы ребенок мог знать, что он воспитывается в семье, его усыновившей, и у него есть другие биологические родители, то, конечно, эту тайну нужно отменить.
Однако она отмечает, что общество нужно к этому готовить, чтобы оно относилось к усыновлению, как к стандартной ситуации. Тем более, что по статистике в Украине у каждой пятой пары есть проблемы с рождением ребенка. О желании, чтобы в семье появился ребенок, свидетельствует и очередь на усыновление - сегодня в такой очереди стоит 1800 украинцев, сообщила Филипишина. Однако говорить, что сейчас украинское общество полностью готово к отмене тайны усыновления, она не может.
— Еще не так давно, примерно десять лет назад, ребенка можно было усыновить прямо из роддома, когда люди имитировали беременность, и близкие в семье, даже родители супружеской пары не знали, что их внуки являются усыновленными. Эта такая давняя традиция зародилась еще в советское время, когда вроде стыдно быть бездетной, какое-то осуждение - "если женщина не рожает, значит, у нее какие-то недостатки, она не полноценная". И поэтому вот и есть тайна усыновления.
Елена Спицына, которая недавно узнала, что ее родители не являются родными, вспоминает, что они тщательно скрывали это от нее. Оказалось, что бумаги об усыновлении отец вообще закопал на даче.
— Они оба не хотели этого - чтобы я знала. Они бы не говорили об этом никогда. Ты вообще, говорю, мама, не права, потому что если бы что-то произошло с тобой, то кому бы я задавала все свои вопросы, кроме как тебе? В моем случае я рада, что узнала. Я, наверное, еще больше их полюбила. Папы уже нет, я не могу сказать ему “спасибо”, но мои родители - достойнейшие люди.
В странах Евросоюза дети имеют право получить информацию о своем усыновлении. Однако в разных странах разный возраст, когда такие данные они могут получить. Например, в Бельгии - это 12 лет, в Австрии - 14-ть; в Германии, Нидерландах и Болгарии - с 16 лет. Также различается процедура предоставления такой информации.
Например, на Мальте нужно обратиться в суд, а в Люксембурге - получить разрешение на общение от биологических родителей. В Великобритании те, кто старше 18 лет, могут получить доступ к записям об усыновлении и сертификату о рождении. Исключением являются рожденные до 12 ноября 1975: для получения свидетельства о рождении им требуется специальное разрешение.
В Италии сведения о биологических родителях также не считают тайной, и они могут быть раскрыты в интересах усыновленного ребенка. Суд по заявлению усыновителей может предоставить информацию о биологических родителях при наличии достаточных на то оснований. Сам усыновленный может получить доступ к данным после того, как ему исполнится 25 лет.
Кстати, в Украине ребенок получает право узнать информацию о своем усыновлении уже с 14 лет. Также в Семейном кодексе есть норма, которая обязывает любого, кому стало известно о факте усыновления, не разглашать этот факт. Это прерогатива самих родителей, которые усыновили ребенка - сохранять эту тайну или нет.
Иллюстративное фото / Фото: Zun Zun / Pexels
— Если говорить о праве ребенка, Конвенция ООН о правах ребенка говорит о том, что ребенок имеет право, насколько это возможно и насколько это дает право, знать свое происхождение. Право не является безусловным и позволяет странам устанавливать определенные ограничения, - добавляет представитель ВР по соблюдению прав ребенка и семьи Аксана Филипишина.
К каждому из случаев все равно нужно подходить индивидуально, говорит она. Так, например, ситуация, когда женщина родила ребенка в результате изнасилования, не смогла его принять и оставила его в роддоме. У этой женщины могла появиться семья, другие дети, и здесь возникает уже вопрос защиты персональных данных и невмешательства в личную жизнь.
— Поэтому, когда мы говорим о тайне усыновления и последствиях ее отмены, мы должны четко понимать, какую конечную цель мы ставим - просто сообщить ребенку, что те люди, которые сейчас его воспитывают, не являются биологическими, а есть где-то люди, от которых он родился, и предоставить минимум информации о биологической семье, или мы ставим цель предоставить полную информацию с открытием всех персональных данных. Должен быть баланс прав и интересов каждого человека. Я пока основываюсь на том, что конвенциональное право ребенка знать не является безусловным, и нужно четко придерживаться этого баланса каждого человека, потому что ребенок - он такой же человек, как и взрослый.
Если говорить об отмене тайны усыновления со стороны биологических родителей, то часто общество не учитывает ряд факторов - а именно, кто они, как они себя ведут и насколько для них определяющими являются интересы ребенка, говорит сопредседатель общественной организации Служба защиты детей Людмила Волынец.
— Люди, которые дискутируют и часто говорят "не надо скрывать тайну усыновления" (в том смысле, что биологические родители должны знать, где их дети), вот это, простите, практика, которой нет нигде в мире. Кругом в мире биологическим родителям, если они потеряли родительские права, запрещено интересоваться, где их ребенок, достигать ребенка, без согласия усыновителей общаться с ребенком. Там этот перечень очень большой.
Поэтому и Наталья, воспитывающая двоих усыновленных дочерей, считает, что в Украине не нужно полностью отменять тайну усыновления. Например, Наталья не хотела бы, чтобы биологическая мать самостоятельно могла найти ребенка:
— Одно дело, когда я готовлю своего ребенка психологически к 18 годам, может быть, мы вместе пойдем познакомимся, тут будет моя защита, опека и все прочее. А если не будет тайны усыновления, значит, мать может найти моего ребенка, встретить где-то возле школы, наговорить ей “в три короба”. Я слышала случай, что нашла-таки и начала шантажировать; ребенок приходил к родителям приемным и говорил: "Дайте денег, моя мама голодает", - а ей на бутылку, по сути, надо. И родители ничего не могут сделать, потому что они не могут объяснить ребенку, что этого делать ни в коем случае нельзя. Вот ради этого и надо это делать. Это должен быть выбор ребенка - “хочу знать и познакомиться” или “не хочу”. Поэтому я считаю, что такой закон нужно оставить. Хоть его и слабо придерживаются, но хоть какая-то защита есть.
Сопредседатель Службы защиты детей Людмила Волынец напомнила, что в Украине ребенок имеет право при достижении 14 лет интересоваться, кто является его биологическими родителями, то есть может обратиться в суд, и тот откроет для ребенка все обстоятельства его усыновления.
По ее словам, очень многие пользуются этим правом. За последний год лично к ней обратились не менее 10 человек старше 40 лет, начали разыскивать дела в отношении их биологических родителей. Волынец уверена, что такую информацию не так сложно найти. Главное - человек должен знать, что происходило с усыновлением в разные годы в Украине.
Так, например, в 70-е годы прошлого века усыновления происходило не по решению суда, а по решению отдела образования, поэтому таким людям нужно обращаться в архив не областного или районного суда, а в архив отдела образования.
Иллюстративное фото / Фото: Alexander Dummer / Unsplash
— Когда мы искали по этим людям [информацию], нам предоставляли ответы абсолютные все органы, в которые обращались усыновленные дети. Другой вопрос, была ли эта информация полной, или нам нужно было дальше обращаться, дальше искать. Если ребенка мать оставила в родильном отделении - это сложный вариант, потому что там совсем мало информации. И женщины, которые отказываются от новорожденного ребенка, попадают в родильное отделение без паспорта, и записывают фамилию, имя, отчество этой женщины не на основании паспорта, а просто по указанию матери, и очень часто это не соответствует действительности. И есть такие ситуации, когда мы с бывшими детьми так и не нашли ничего, потому что мама солгала [о своих] фамилия, имени, отчестве и осталась неизвестной. Проще искать, когда есть решение суда о лишении родительских прав, потому что там больше детальной информации. Чем свежее эти случаи, если ребенку 20-25 лет, найти информацию о маме проще, чем тогда, когда человеку 50 лет.
Тяжелее, конечно, искать информацию о биологических родителях детям-найденышам. Ольга Прокопенко знает о себе немного, и пока ее поиски не дают никаких результатов. Конверт и шапочка лимонного цвета, белые пеленки и Центральный рынок возле Дома торговли в Харькове. Там нашли 10 июля 1977 девочку нескольких месяцев от роду.
Найденыша записали Воскресенской Ольгой Петровной. Такую фамилию она получила из-за того, что ее нашли в воскресенье, а дату рождения - 10 апреля - из-за вероятного возраста ребенка на то время. Ее усыновили в четыре с половиной года, своего детства она до этого не помнит - родители скрывали от нее факт усыновления. Я пообщалась с Ольгой:
Правда
Дело в том, что мир не без добрых людей. Мне где-то шесть годиков было, и меня женщина одна, она хоть и немного больная была, но мне сказала: "Оля, ты знаешь, что ты неродная?". Я была ребенком сильным, почула-почула, мне обидно было, но я старалась этого не показывать.
Конечно, страдала по этому поводу всю свою жизнь, но ничего - перетерпела. А потом еще одна женщина мне сказала: "Ты ж не родная им дочь". Ну и дети в школе говорили, а в садике дети обзывались. Я боялась, боялась правду у родителей спросить.
Вопрос
Потом, когда я выросла, я задала этот вопрос. Они меня не поддерживали в поисках, было даже отрицание, злились по этому поводу - может, боялись, что я уйду от них. Но у меня уже [был] не тот возраст, чтобы от кого-то уходить или “продавать”. Это не в моем воспитании, чтобы предавать близких своих. Конечно, я спрашивала, но к этому [мама] относилась агрессивно. Просто, как она говорила: "Твоя мама - “кукушка”!". Но я говорю, что “не тебе судить”.
Понятно, что она злилась, говорю: "Мама, ну не злись, потому что время же идет, понимаешь? Хочется мне найти свои корни. Это же не то, что я ушла, убежала, и я вас оставлю. Никого я не оставлю, и я буду с вами рядом". Я сама разберусь с ней. Не в том дело, что я буду разбираться или мстить, но я просто хочу найти, чтобы она знала, что я жива, что у меня все хорошо. Хочется, чтобы по-людски как-то было.
Поиски
Мне пришлось с начала начинать. Я попросила свою приемную мать: "Мам, дай мне документ, чтобы я дальше пошла, что мне необходимо". Но она не пошла на контакт, она мне не дала документ. Мне пришлось идти в ЗАГС, там очень долго искали документы, потом была в детских домах, в Доме малютки в Харькове.
Иллюстративное фото / Фото: Alex Bocharov / Unsplash
Около двух месяцев собирала документы, не так быстро нашли эти документы. Ищу с шести лет - я пыталась где-то что-то разузнать, то там, то там наводящий вопрос. Потом, как подросла, начала других спрашивать, интересоваться своей историей. Сейчас я в полном тупике.
Зачем?
Ой, тяжело, конечно, ответить. Ну как зачем? Во-первых, хочется разобраться, в чем причина. Я ее ищу не для того, чтобы обидеть, оскорбить - нет, ни в коем случае, а просто хочется свои корни знать. Я их не знаю, кто я, и больше всего, чего мне хочется - это день рождения. Я не знаю своей даты рождения нормальной, человек придумал - это не по Богу... Бог дал мне день рождения в один день, а у меня 10 апреля по паспорту. Но это не та дата, понимаете, хочется мне день рождения узнать от матери. Мало ли что случилось, какая причина, почему там оказалась коляска, может… Их много, она могла оставить.
Но у меня нет на нее злости вообще, мало ли как оставила, или, может, украли ребенка - все что угодно могло случиться, потому что коляска и ребенок ухоженные были. Это же не так просто - выкинули ребенка в мусорку, и все. Ну, я не знаю… Просто хочется поставить в известность своих родных, что я жива, есть я. Может, и действительно тогда что-то произошло в [их] жизни. Но я не злюсь на них вообще.
Конечно, хотелось бы их увидеть, если бы они пошли на контакт со мной - ради бога, и общались бы, я не против общения. И хотелось бы [узнать про] родных и братьев, и сестер - все-таки это родное. Хочется все-таки род свой найти, потому что я одна в жизни. Я понимаю, что мы чужие люди, столько лет уже прошло, ну а там кто его знает. Самое главное узнать, конечно, причину. Самое главное - узнать причину, почему так получилось. Может, она действительно и искала…
Эпилог
С пециалисты утверждают, что усыновление - это единственный вид отношений между людьми, в котором все участники переживают потери. 26-летний Алекс Гилберт живет в городе Окленд в Новой Зеландии. Он родился в России, однако его мать оставила малыша сразу после рождения.
Через несколько лет супруги из Новой Зеландии усыновили мальчика. Уже юношей Алекс решил найти своих биологических родителей в России. Поиски и его чувства во время встреч с его матерью Татьяной и отцом Михаилом он описал в книге Я - приемный сын.
В постскриптуме молодой человек написал: "Если вы намерены отыскать своих биологических родителей, не торопитесь. Действуйте не торопясь, и вы будете готовы ко всему, что попадется на вашем пути. Идеальных историй не бывает, зато всегда можно получить поддержку со стороны других приемных детей".