У Насти Шевченко кипит голова, и опускаются руки. Неравный бой за жилье с отечественной судебной системой и родственниками, занявшими материнскую половину дома, пока девушка была в интернате, истощил бы силы и более взрослого и опытного человека.

Но мне сообщили, что в одном из летних кафе нашего города проводит дни, питаясь растворимой вермишелью, восемнадцатилетняя беременная выпускница интерната. Девушку отчислили из училища, выгнали из общежития, и ей совершенно некуда идти.

Казалось бы, ситуация из ряда вон выходящая, но, к сожалению, в нашей стране подобное случается довольно часто. В интернате детям не прививают чувство ответственности за свою жизнь и умение позаботиться о будущем. А в училище – свобода, и платят стипендию. Можно прогуливать занятия, можно не ночевать в общежитии. Мастер будет ругаться – можно послать матом, родителей-то нет, жаловаться-то некому. Педагогическому коллективу училища можно только посочувствовать, им действительно приходится работать с очень трудными подростками, но чтобы вот так – беременную, и прямо на улицу – непонятно, как такое могло случиться.

Я прошу Настю о помощи, потому что знаю по опыту – мне очень трудно будет найти общий язык с бездомной девушкой. Ведь я для нее – представитель враждебного мира взрослых поучающих и контролирующих людей, и доверия ко мне нет никакого. К тому же, я действительно не знаю, куда можно вот так, в срочном порядке, устроить эту девушку на ночлег – в нашем городе таких заведений просто нет.

Анастасия – девушка решительная, деловая и энергичная. Вскоре она сообщает мне, что встретилась с Кристиной, и устроила ее на ночлег. Назавтра договариваемся ехать в училище – узнавать, что к чему.

Одного взгляда на улыбающуюся Кристину достаточно, чтобы понять – она не вполне осознает сложность своей жизненной ситуации. Беременная, бездомная и беспечная – так бы я ее охарактеризовала. «В кризисном центре на меня та-а-ак кричали», - капризно кривится она. А для того, чтобы устроиться в кризисный центр, надо еще сдать анализы, но и эта задача для нее слишком сложна. С восьми лет находясь в интернате, девушка привыкла, что о ней всегда кто-то должен позаботиться, и, кажется, еще не поняла, что ей уже восемнадцать, и она больше не ребенок-сирота, и у нее больше нет ни жилья, ни стипендии.

Училище №31, где училась Кристина, находится на Павло-Кичкасе. Там нас встречает немолодая мастер производственного обучения, все остальные сотрудники в отпусках. Директора или его заместителя можно найти в главном корпусе училища на Бабурке.

Женщина не может объяснить, как получилось, что беременная девушка оказалась на улице без средств к существованию. «Надо было вести себя нормально», - вот и весь ответ. Зато у нее есть целая кипа документов, которые она обязана выдать Кристине, сделав опись. Эта процедура занимает около часа, девушка покорно переписывает названия документов под диктовку сотрудницы училища. В этих документах – целая история предательств – заявление о лишении родительских прав отца, заявление о лишении родительских прав матери, решения суда о лишении родительских прав, заявления и решения о взыскании алиментов…

Спрашиваю: «Как Вы считаете, куда ей теперь идти?» - «А пусть идет, где была, когда в общежитии не ночевала. Вам бы только виноватых искать».

По дороге в главный корпус училища слушаю, как Настя воспитывает Кристину: «Тебя жизнь, конечно, кинула, тут ты не виновата, но ты уже взрослая, надо думать, как дальше жить. Что будет с ребенком? Тебе государство пособие долго платить не будет, ребенок – это очень дорого и тяжело, как ты его воспитаешь? Ему можно найти семью, которая его заберет и вырастит нормально (Кристина плачет)».

В главном корпусе училища нам показывают решение педсовета об отчислении, в общежитии комендант объясняет, что девушка вела себя дерзко, на нее жаловались другие жильцы общежития, даже не хотели жить с ней в одной комнате. Ее слова подтверждают присутствующие девчонки.

У меня нет желания спорить. Если люди не понимают, что нельзя беременную сироту выбрасывать на улицу по причине скверного характера, вряд ли здесь помогут какие-то объяснения.

Тем более что я уже получила согласие одной из приемных семей взять девушку к себе. Я предупредила их о непростом характере Кристины. «Если бы она не была такой, то не оказалась бы в этой ситуации. Девочке надо дать шанс», - греют душу слова доброй и мудрой женщины, которая на данный момент воспитывает двенадцать приемных детей.

Для того чтобы семья смогла принять Кристину, ей необходимо пройти медицинское обследование, и я договариваюсь об этом с заведующим отделением одного из родильных домов Запорожья. Определить ее в стационар смогут только в понедельник, и все сотрудники Фонда дружно начинают решать вопрос о том, где Кристине жить с пятницы до понедельника. Совместными усилиями удалось решить и эту проблему.

Я очень четко объясняю Кристине, что вижу два возможных варианта развития событий – или она проходит медицинское обследование и устраивается в приемную семью, или идет жить к бомжам. Ведь даже если бы ее не отчислили из училища, через пару лет она бы его закончила, и при таком отношении к жизни оказалась точно в такой ситуации. «Ну, а что? Бомжи тоже люди. Еду можно на мусорке найти», - я стараюсь быть предельно доходчивой. Плачет. К бомжам не хочется.

Девушка не догадывается о том, что я знаю, чего она на самом деле хочет. В общежитии мне сказали, что у нее есть какие-то друзья, к которым она ходит, когда у нее есть деньги или она может отнести им продукты. Стоя на крыльце общежития, она рылась в выданных ей документах, доставала сберегательную книжку, и спрашивала меня, тыкая в пятизначный номер счета: «Это что, сколько здесь денег?»

- Нет, это номер счета, а на счету – 51 гривна.

- А почему так мало, мне говорили, что должно быть больше?

Девушка находится в постоянном ожидании, что кто-то распорядится ее жизнью, откуда-то поступят деньги. К этому она привыкла в интернате, так продолжалось и в училище до тех пор, пока ее не отчислили.

В понедельник утром, вместо того, чтобы ехать в роддом, где ее уже ждут, она отправляется в банк, чтобы снять с карточки какое-то причитающееся ей пособие. При этом у нее сразу появляется друг, который отвозит ее на машине. Но денег в банке ей не дают, и с помощью Насти Шевченко она все-таки ложится на обследование.

За выходные Настя потратила около двухсот гривен со своей стипендии на питание и проживание Кристины. Еще 250 гривен ей выдали в Фонде. Настя навещает Кристину каждый день, привозит еду и покупает какие-то медицинские препараты. Приезжала к ней и сотрудница кафе, сообщившая нам о девушке.

У меня было чувство нереальности происходящего, когда я видела, как спокойно, уверенно, с чувством собственной правоты выдавала Кристине документы сотрудница училища, отправляя беременную девушку-сироту в никуда. Бесполезно рассказывать о том, что так поступать нельзя – это можно доказать только на деле, потратив время, силы, нервы, деньги, имея мужество не отвернуться и не остаться в стороне.

Я не знаю, как сложится дальнейшая судьба Кристины, но мне хочется поблагодарить всех людей, которые приняли участие в ее судьбе – неизвестную женщину, сотрудницу кафе, которая сообщила нам о бездомной девушке, сотрудников и волонтеров Фонда, подыскивавших для Кристины жилье, приемную семью, которая согласилась ее принять.

Отдельное спасибо за содействие и поддержку – заведующему родильным отделением роддома №9 г. Запорожье Аверченко Евгению Григорьевичу и всему коллективу этого медицинского учреждения. Благодаря их помощи и человеческому участию вопрос о помещении Кристины на медицинское обследование решился легко и быстро.