Причин возникновения стереотипов, связанных с темой воспитания детей, оставшихся без попечения родителей, множество - от общечеловеческого недоверия к «чужим» до идеи формирования «нового человека», восходящей к временам СССР. Разобраться в их происхождении и отделить здравые суждения от предрассудков непросто. Хотя бы потому, что каждый из нас является их носителем. Но делать это необходимо: в сфере защиты прав детей особенно высока опасность «вымостить благими намерениями дорогу в ад», то есть, информируя общество о проблеме сиротства, невольно способствовать укреплению стереотипов. Поэтому их важно «знать в лицо».
I. Стереотипы по отношению к детям, оставшимся без попечения родителей
«Нет детей – нет проблемы». На протяжении долгих лет проблема сиротства решалась путем изоляции детей, оставшихся без родителей, от общества. Для них строились специальные учреждения, где они жили за высоким забором или вообще за чертой города - со своей школой, врачами, организацией досуга и т.д. На улицах эти дети появлялись очень редко и только строем. В прессе о них говорилось мало, сами выпускники госучреждений о своем детстве лишний раз не упоминали. В результате возникло восприятие проблемы сиротства как виртуальной: все слышали, что где-то сироты есть, но никто не знал, как они живут.
СОВЕТ: С этим стереотипом связана, в том числе, невосприимчивость аудитории к данным статистики, свидетельствующим о серьезности проблемы. Поэтому журналистам желательно использовать в своих материалах образные, наглядные сравнения. Например, фразу «200 тыс. детей в интернатных учреждениях» лучше дополнить: «Это больше, чем после Великой Отечественной войны…»
«Главное – накормить и одеть». Бывают времена, когда это действительно главное: иначе ребенок просто не выживет. Этот стереотип связан с общенародным опытом лишений, когда всем детям, не говоря уже о сиротах, грозили голод и холод. Но даже в сравнительно благополучном детдоме ребенок лишен чувства защищенности, которое дает семья, пусть и не имеющая фруктов на столе и ковров на полу. Более того, жизнь на «казенных харчах» оказывает ему медвежью услугу. Ребенок растет, видя, что все делается как будто само по себе: белье становится чистым, картошка уже пожарена, а чай – всегда сладкий. Он не только сам не работает, но и не видит ежедневного труда по обеспечению быта, который является неотъемлемой частью жизни семьи. В результате жизнь вне учреждения становится для ребенка шоком.
С этим стереотипом связана распространенная сегодня модель благотворительности: покупка продуктов или вещей для детских домов. Такая помощь, безусловно, нужна, особенно в глубинке, хотя имеет смысл только при наличии контроля: иначе купленный телевизор окажется в кабинете у завхоза, «чтобы дети не сломали». Однако подобная благотворительность имеет и другую сторону, подспудно укрепляя позицию потребителя, приучая детдомовцев к мысли: «Раз мы такие несчастные, нам все должны и все можно». Настроенные таким образом молодые люди – находка для криминальных структур.
СОВЕТ: Очень важно, чтобы СМИ развивали идею иной благотворительности, которая предполагает оказание помощи семьям, взявшим на воспитание детей (особенно больных), поддержку выпускников сиротских учреждений в получении образования и профессии и развитие семейных форм устройства.
«Воспитание в коллективе – это замечательно». Его появлению мы обязаны А. Макаренко и любимой идее руководителей СССР о формировании «нового типа» людей. Безусловно, когда государство расценивает население как собственность, а люди являются «винтиками» государственной машины, коллективное воспитание позволяет многого добиться. Человек, не защищенный семейными ценностями, безоглядно предан сообществу, заменившему ему семью. Пойти против воли этого сообщества означает для него тотальное одиночество, худшее, чем смерть. При этом нельзя не признать, что результаты коллективного воспитания зачастую были удачными. Так, в послевоенное время из сиротских учреждений вышло немало людей, которые создали хорошие семьи и заботились о своих детях. Но здесь важно отметить: как воспитанники Макаренко, так и те, кто осиротел во время войны, потеряли родителей в силу трагических обстоятельств. Когда-то они были обычными «домашними» детьми, их любили, о них заботились, и это стало для них опорой на всю жизнь. Государственное учреждение помогло им выучиться, не попасть под дурное влияние. Сегодняшние сироты – это либо жертвы домашнего насилия, либо дети, не знавшие своих родителей. У них в подавляющем большинстве нет представления о позитивной модели семьи. Поэтому воспитанники детских домов не способны создавать семьи, растить собственных детей, которые нередко тоже оказываются в детском доме и повторяют судьбу родителей.
СОВЕТ: Следует помнить, что ресурс коллективного воспитания в сиротских учреждениях ограничен. Бывают ситуации, когда его достаточно, чтобы справиться с проблемой - при условии, что работают в учреждениях педагоги уровня Макаренко. Однако в целом детям, которые не имели позитивного семейного опыта, помочь может только семья.
«Детский дом – единственный выход для сироты». На протяжении почти всего XX века в России проблема воспитания детей, оставшихся без попечения родителей, решалась в основном за счет госучреждений. После Великой Отечественной войны некоторое время существовала практика семейного устройства детей. К сожалению, позже она была практически прекращена, и даже небольшие детские дома с почти семейной атмосферой стали объединять в огромные интернаты. Система воспитания детей в государственном учреждении стала настолько привычной, что кажется многим единственно возможной. Между тем в большинстве развитых и во многих не столь экономически благополучных странах нет детских домов - детей, оставшихся без попечения родителей, устраивают в семьи. Если в России этого не происходит, то вовсе не потому, что мы такие «бездуховные» или у нас нет средств и не позволяет жилплощадь. Главная причина в том, что профессионально семейным устройством у нас никто не занимается, кроме сотрудников органов опеки или банка данных о сиротах. Но они делают это в режиме реагирования, отвечая на запросы семей.
СОВЕТ: Опыт экспериментальных площадок по патронатному воспитанию показывает, что при наличии профессиональной работы по семейному устройству почти все дети могут быть устроены в семьи. Есть отработанные технологии, есть убедительные результаты. Мешает, кроме прочего, стереотип. СМИ могли бы помочь в его преодолении, рассказывая как о российском, так и о зарубежном опыте работы по семейному устройству.
«Все детдомовцы – больные и ненормальные». К сожалению, подобные слова приходится слышать даже от работников органов опеки. В самом деле, мало у кого из детдомовцев в медицинской карте есть запись «практически здоров». У подавляющего большинства детей наблюдается социально-педагогическая запущенность, нарушения развития речи, у многих – задержка психического развития. Почти у всех - невротические реакции, высокая тревожность, агрессивность, неконтактность, часто встречаются энурез, нейродермиты, гастриты и прочие психосоматические заболевания. С точки зрения обывателя, это объясняется просто: «Что вы хотите - гены. Какие родители, такие и дети». Это удобное объяснение, так как оно позволяет ни о чем не задумываться. Например, о том, что больной ребенок может родиться в любой семье, и даже правильный образ жизни родителей от этого не убережет. Но самое главное – не хочется думать о том, что именно привело детей к такому состоянию. А ведь за этим стоит чувство одиночества, пренебрежение и жестокое обращение взрослых, потеря семьи, какой бы она ни была, состояние полной неопределенности.
Когда семилетний ребенок постоянно сосет палец или садится на пол и начинает раскачиваться из стороны в сторону, не реагируя на уговоры, это выглядит пугающе. Но действительно страшно даже не это, а то, что за спиной у него – тысячи одиноких ночей, когда ему приходилось успокаиваться самому. Ужас в том, что дети, которые не изобрели для себя хоть какого-то способа преодолевать тревогу и страх, просто не выжили. Другой пример: ребенок не хочет учиться. Слушает и как будто не слышит, не понимает элементарных вещей. Гены? Патология? А что бывает со взрослыми благополучными людьми, пережившими трагедию (стихийное бедствие, теракт, потеря близких и др.)? Способны ли они после случившегося проявлять любознательность и внимание, быть сосредоточенными? Между тем для ребенка изъятие из семьи – это еще большая катастрофа. Ведь разрушился его мир, и он пока не знает, что все образуется, не понимает причин происходящего. А ему объясняют таблицу умножения… Получается, что это не ребенок ненормальный. Это жизнь у него сложилась ненормально.
СОВЕТ: Расстройства здоровья и неадекватное поведение детей из детского дома - это нормальная реакция на ненормальные обстоятельства, и генетика здесь не при чем. Как только ребенок поверит, что его любят, за него переживают, он постарается наверстать упущенное. Опыт семейного устройства подтверждает: через год-два жизни в любящей семье ребенок буквально расцветает, быстро растет и развивается, проходят хронические болезни, и именно на этом следует делать акцент при освещении этой темы.
II. Стереотипы, связанные с приемными детьми и замещающими семьями
«Ребенка из детского дома берут потому, что своих нет». То есть приемный ребенок – это последняя возможность стать родителями. Такое убеждение влечет за собой негативные последствия для детей и самих семей. Подразумевается, что семья, решившая взять ребенка, – ущербная, что, естественно, не способствует популярности института замещающей семьи и лишает ее поддержки социального окружения. В свою очередь, это заставляет семью скрывать «неправильное» происхождение ребенка. В результате нарушаются отношения внутри семьи, наносится дополнительная травма супругу, с которым связана бездетность. Как только ребенок начинает доставлять неприятности, он чувствует себя особенно виноватым: «Родной ребенок так бы не поступил». Исходя из предпосылки, что приемный ребенок – это «суррогат», «второй сорт», с которым, по определению, «все не так», взрослые вольно или невольно ведут себя таким образом, что проблемы усугубляются и в результате действительно получается «не так».
Между тем желание взять ребенка не обязательно вызвано бездетностью. Например, в мировой практике большинство приемных родителей уже имеют детей; по данным российских профессиональных служб по семейному устройству, их примерно 50%.
СОВЕТ: Очень важно, чтобы СМИ чаще рассказывали о семьях с кровными детьми, которые берут на воспитание сирот. Таким образом, будет разрушаться стереотип «ущербности» замещающих семей, что, в свою очередь, положительно отразится и на бездетных парах. Кроме того, это может подтолкнуть к желанию взять ребенка семьи, которые не задумывались об этом в силу данного стереотипа. В результате дети приобретут уверенных в себе родителей.
«Усыновление – единственный способ взять ребенка из детского дома». Этот стереотип связан с убеждением, что приемный ребенок «должен быть как родной». Такое желание «присвоить» ребенка, дать ему свою фамилию, новое имя, стереть из его памяти прошлое, разорвать все связи с кровной семьей - словом, «забыть», что он приемный, является одной из главных причин неудач и трагедий в процессе воспитания.
СОВЕТ: Этот стереотип обусловлен недостатком информации о других формах семейного устройства: опеке, патронатном воспитании, семейной воспитательной группе и т.д. Следовательно, преодолевать его необходимо, рассказывая о различных возможностях взять ребенка в семью.
«Главная опасность – гены». Если раньше говорили: «Яблоко от яблоньки недалеко падает», то теперь каждый знает, что есть некая заданная от рождения программа, которая очень многое предопределяет в человеке. Возникает закономерный вопрос: какой смысл вкладывать в ребенка силы и душу, если ему «на роду написано» стать алкоголиком или проституткой, подобно кровным родителям? Страх перед генами – это наукообразная форма страха перед проникновением в свою семью «чужого». И, конечно, он тесно связан с уже упомянутым стремлением «присвоить» ребенка. Да и любые трудности проще всего объяснить таким образом: «Это не мы не справляемся, это у него гены такие».
Если семья будет жить в страхе перед «генами» и в любом поступке ребенка видеть зачатки «аморального образа жизни» или «безвольность и зависимость», это приведет к тому, что пророчества сбудутся. Ребенок, от которого ждут худшего, будет вынужден либо (если он лоялен семье) подчиниться ожиданиям, либо (если он сопротивляется попыткам «присвоения») в его поведении закрепятся черты, пугающие взрослых. Результат будет одинаковым.
Генетически обусловленные качества человека действительно существуют. Отрицание этого факта способствует укреплению иллюзии, что ребенка можно «перекроить под себя». Это, в свою очередь, неизбежно приведет к жестокому разочарованию и даже агрессии по отношению к ребенку, обманувшему ожидания родителей.
СОВЕТ: В преодолении этого предубеждения важно избегать крайностей. Конечно, темперамент или математические способности во многом определяются генами. Однако генетически не задаются такие качества, как честность, доброта, способность любить. Здесь все зависит от любящей семьи и от выбора самого человека. Действительно, можно унаследовать такой тип обмена веществ, который облегчает возникновение алкогольной зависимости. Но такая предрасположенность есть, скорее всего, у многих россиян. Однако алкоголиками становятся далеко не все, хотя спиртное продается на каждом углу. Потому что у них есть работа, любимые, дети. Выбор человек делает сам, и во многом этот выбор определяется тем, есть ли у него в жизни поддержка и любящая семья.
«Тайна усыновления свята». Этот стереотип закреплен даже на законодательном уровне. За этой нормой закона стоит, по сути, уверенность в том, что, если гражданам не запретить, они буквально затравят сироту и его приемных родителей, а также убеждение, что не знать о своем происхождении для ребенка – благо. Ни первое, ни второе не подтверждается мировым опытом. Не случайно такого закона не существует в большинстве стран. Для защиты интересов ребенка достаточно соблюдения профессиональных этических норм, среди которых – неразглашение информации специалистами, имеющими отношение к его судьбе.
Необходимость соблюдать тайну усыновления приносит ребенку и семье намного больше страданий, чем страх перед тем, что «соседи скажут». Потому что это бомба замедленного действия. К неискренности самых близких людей ребенок более восприимчив, чем к предполагаемой агрессии со стороны посторонних. При выяснении правды – а это происходит почти всегда – главной травмой для ребенка оказывается не то, что он неродной, а то, что ему столько лет лгали. Сокрытие истины о прошлом есть не что иное, как нарушение его прав, а вовсе не защита его интересов.
СОВЕТ: Желательно, чтобы в СМИ появлялись примеры семей и детей, которые не боятся говорить о своей ситуации. В западных странах преодолению этого стереотипа способствовали в свое время знаменитости, авторитетные личности, которые открыто рассказывали о своих приемных детях. Нередко приемные родители не то что изо всех сил скрывают правду - они не знают, как правильно донести ее до ребенка. Поэтому важно рассказывать в СМИ о том, как можно объяснить ребенку его прошлое и избежать при этом психологической травмы, для чего следует привлекать специалистов или приемных родителей, готовых поделиться своим опытом.
Однако все сказанное ни в коем случае нельзя считать предложением раскрывать чью-то конкретную тайну усыновления при помощи СМИ. Происхождение ребенка – внутреннее дело семьи, и здесь вмешательство посторонних недопустимо.
«У приемного ребенка не должно быть кровных родственников». Как показывает практика, дети, вообще не имевшие опыта жизни в семье, - являются наиболее психологически травмированными. Ребенку, у которого нет родных, почти невозможно преодолеть чувство тревоги и страха, тогда как любой опыт семейной жизни, наличие родственников, воспоминания о родительском доме являются позитивным фактором его развития. В действительности самые «легкие» приемные дети – те, которые недолго прожили в казенном учреждении и попали в замещающую семью вскоре после изъятия из кровной. В подростковом возрасте для ребенка важно попытаться восстановить связь с кровными родственниками (родителями), даже если он оказался в сиротском учреждении совсем маленьким. Если приемные родители не препятствуют попыткам ребенка найти кровных родственников (при условии безопасности для его жизни и здоровья), это положительно складывается и на их взаимоотношениях, и на его развитии. Он становится более спокойным, открытым, ответственным при планировании собственного будущего, в том числе за счет утраты иллюзий («на самом деле моя мама – кинозвезда, просто я потерялся»).
СОВЕТ: В СМИ должны быть сюжеты о детях, которые поддерживают связь с кровными семьями, и о приемных родителях, которые помогают им в этом.
«Лучше взять малыша». С одной стороны, это желание вполне естественно для бездетной пары, которая хочет насладиться всеми этапами родительства. С другой, оно связано со стремлением сохранить тайну усыновления, в том числе от самого ребенка, и с потребностью в его «присвоении». Ребенок без привязанностей и воспоминаний кажется «совсем родным». Опыт показывает, что возраст ребенка (как и пол) - далеко не самая важная характеристика при прогнозе успешности его семейного устройства. Трехлетний ребенок, всю свою недолгую жизнь проживший в казенном учреждении и имеющий тяжелую эмоциональную депривацию, может оказаться более «сложным», чем десятилетний, выросший в семье, которая постепенно спивалась, но вместе с тем любила его и заботилась о нем.
Пожалуй, этот стереотип - один из самых вредных для семейного устройства, он «обрекает» на жизнь в сиротском учреждении детей старше 5-6 лет, оставшихся без попечения родителей. Между тем при условии профессиональной работы по преодолению данного стереотипа тысячи семей и детей могут найти друг друга. Кроме того, некоторым категориям потенциальных приемных родителей (люди предпенсионного возраста, семьи с маленькими детьми) не стоило бы брать в семью малыша, но они справились бы с воспитанием младшего школьника или подростка.
СОВЕТ: СМИ следует чаще рассказывать о детях, взятых в семью в школьном возрасте, а также представлять комментарии специалистов, объясняющих особенности воспитания детей разных возрастов.
«Приемный ребенок должен быть благодарен». То есть он должен вести себя как «свой», но при этом быть благодарным за то, что его «спасли». Именно так нередко раскрывается тайна усыновления: возмущенный поведением подросшего ребенка приемный родитель в запальчивости «предъявляет ему счет». Но даже если этого не происходит, фразу в духе кота Матроскина: «На помойке нашли, отмыли, накормили, а он нам фигвамы строит» - родитель много раз произносит про себя. Естественно, в этом случае дети благодарности не испытывают, скорее, наоборот. Действительно благодарны (во взрослом возрасте) бывают те, кому позволяли быть самими собой и от которых благодарности не ожидали. Наоборот, родители считали, что дети принесли им много радости и новый жизненный опыт.
СОВЕТ: Атаковать группу стереотипов, связанную с желанием «присвоить» ребенка, «в лоб» вряд ли возможно: их корни уходят очень глубоко и они эмоционально значимы. Лучше противопоставлять расхожим представлениям новый ракурс, иной взгляд на ситуацию, показывать позитивные примеры. Например, рассказывать о других формах семейного устройства, о людях, которые воспитывают приемных детей, не «присваивая» их, что не мешает их любить, заботиться о них, строить прочные и долгие отношения.
III. Стереотипы, связанные с организацией работы по семейному устройству детей
«Сироты – это не личности, а объекты». Проявления этого стереотипа разнообразны. Это и выступления противников зарубежного усыновления, озабоченных «разбазариванием генофонда», которые рассматривают детей как собственность государства. Это и кампании «по борьбе с сиротством», приуроченные к тематическим датам и сводящиеся к «заметанию мусора (в смысле – детей) под ковер». Это и практика бездумного перемещения детей из учреждения в учреждение, неоправданного изъятия из семьи. Это и система коррупции в области усыновления. Это и формальный подход к семейному устройству, наконец, желание потенциальных приемных родителей «выбрать что поприличней» и проявить бдительность, чтобы не «подсунули некачественное».
«Потом пришли дяди и тети и сказали: «Забираем в детский дом». Я пытался драться, отбивал братьев», «Меня начали возить из одного детдома в другой, и я даже не помню, сколько их было… Из ниоткуда приезжает машина, и меня увозят в новый детдом», «Пришли какие-то люди, сказали, что теперь я буду жить с ними. Когда выяснилось, что я не способен учиться, то есть меня невозможно было заставить делать домашнее задание, опять отдали в детдом» (цит. по кн. Д. Морозов «Поколение Китеж») Это фразы из воспоминаний бывших воспитанников сиротских учреждений. Тем, кто работает в сфере помощи детям, оставшимся без попечения родителей, известно немало фактов, демонстрирующих отношение к детям как к «объектам», когда распоряжения и административные процедуры оказываются важнее детских судеб.
Пятилетнюю девочку пришли изымать у матери, которая о ней заботилась, но «вела аморальный образ жизни». Пришли в день рождения ребенка, вытащили из-за стола… Другой пример. Из семьи изъяли десятилетнего мальчика и его полуторагодовалую сестру. Мальчик фактически заменил ей родителей, дети были очень привязаны друг к другу. В соответствии с законодательством брат был отправлен в детдом, а сестра – в дом малютки. Там девочка умерла от первой же инфекции - потому что, оставшись без единого родного лица, в незнакомом месте, была обессилена психологическим шоком. Брат до сих пор переживает ее смерть. Подобные случаи – это обычная практика. Именно формальное отношение к детям, а вовсе не «гены», становится причиной глубокой психологической травмы детдомовцев. Травматичный опыт потери семьи усугубляется опытом щепки, которую несет по воле волн. Стоит ли удивляться, что эти дети не могут построить свою жизнь, отвечать за свои поступки?
СОВЕТ: Зачастую за словами и действиями чиновников, маскирующимися под благородные порывы, стоит отношение к детям как к «объектам», и задача СМИ – показывать это, проводить журналистские расследования, если за этим скрывается корысть или некомпетентность. Если же мы имеем дело с собственно стереотипом, то есть неосознаваемым предубеждением, важно способствовать его преодолению. Например, рассказывать о чувствах и переживаниях детей, попавших в жернова системы, призванной им помогать. Показывать все происходящее глазами ребенка. Предоставлять слово приемным родителям и профессионалам, защищающим права детей. По опыту, даже простое разъяснение принципа патронатного воспитания («мы не подбираем ребенка семье, а ищем для него семью») заставляет многих людей по иному взглянуть на эту проблему.
«Желающих взять сирот очень мало». Казалось бы, этот стереотип подтверждается статистикой. Именно это дает повод некоторым государственным деятелям сетовать на «низкую духовность» нашего народа. Несомненно, устройство детей в семьи – большая и сложная работа. Призванные ей заниматься сотрудники органов опеки и попечительства и Федерального банка никакой активности в этом отношении не проявляют, да и не могут этого делать из-за дефицита специалистов. А под лежачий камень вода не течет: если никто не ищет замещающие семьи и не работает с ними, их число не будет расти.
СОВЕТ: Практика показывает, что одной профессиональной службы по устройству детей достаточно, чтобы размещать около 30-35 детей в год - именно столько остается без попечения родителей ежегодно на территории, примерно равной одному административному округу столицы. При этом в семьи устраиваются и школьники, и подростки, и дети с сильным отставанием в развитии или имеющие хронические заболевания. Таким образом, при создании в стране достаточного количества профессиональных служб по устройству детей подавляющее большинство воспитанников детских домов могли бы найти семьи, и СМИ об этом должны говорить.
«Чем семья не навсегда, лучше никакой». Безусловно, кратковременное устройство ребенка в семью или изъятие его из семьи – всегда стресс. Но значит ли это, что ему было бы лучше провести это время в учреждении? Опыт показывает, что даже недолгая жизнь в заботливой семье всегда идет ребенку на пользу. Если даже пребывание в семье было временным, он приобретает новый опыт и новых друзей. Есть дети, для которых возможность устройства в семью на время поиска постоянной замещающей семьи или работы по реабилитации кровной является спасением. Это малыши (до 4-х лет), а также их братья и сестры, к которым они привязаны, дети-инвалиды, дети в тяжелом эмоциональном состоянии (психологический шок, сильное горе) или те дети, которые чувствуют дискомфорт в коллективе. Для них последствия расставания с временной семьей, безусловно, будут меньше, чем от пребывания в казенном учреждении.
При этом важно профессиональное сопровождение всего процесса для снижения стресса как для семьи, так и для ребенка. Также надо очень ответственно подходить к «гостевому» устройству, когда ребенка берут на выходные или каникулы, а потом возвращают в детский дом. Такая форма может быть полезна только для детей старшего возраста, которые способны осознанно воспринимать ситуацию. Для ребенка до 11-12 лет, мечтающего о настоящей семье, гостевое устройство с возвратом в детский дом может стать тяжелой травмой, особенно если учитывать, что серьезных обязательств приглашающая семья на себя не берет и в любой момент может исчезнуть из жизни ребенка без объяснений.
СОВЕТ: Стереотип вынуждает социальное окружение осуждать взрослых, помогающих детям пережить трудное время: «Как они могут – взять ребенка, чтобы потом отдать? Это предательство!» На самом деле такие семьи делают очень важную работу и заслуживают уважения. Желательно, чтобы журналисты об этом не забывали.
«Ребенка нужно полюбить, и все получится». Как показывает опыт, одной любви недостаточно и для кровных детей. Не случайно многие родители интересуются вопросами воспитания, советуясь со специалистами и читая специальную литературу. С ребенком приемным тем более нужны знания и подготовка. Может пройти немало времени, пока приемные родители начнут понимать его с полуслова. Этот процесс может быть длительным еще и потому, что в жизни ребенка были и насилие, и жестокость, и одиночество.
Пример из практики: пятилетний мальчик постоянно наряжается в бусы, женские платки, красит губы и утверждает, что он девочка. Приемные родители в панике: растет транссексуал. Специалист, имеющий опыт работы с замещающими семьями, может предположить, как минимум, две причины такого поведения. Например, очень миловидный мальчик до четырех лет рос в доме малютки, где воспитатели ради забавы наряжали его девочкой. Привыкший получать одобрение только в разряженном виде, он, естественно, старается понравиться новым родителям – как умеет и как привык. Другое объяснение: в приемной семье есть кровный ребенок, девочка. Для малыша быть девочкой означает быть родным, своим. По мере того, как растет его уверенность, что родители его любят и ценят именно как сына, проявления «транссексуальности» уходят. Но если бы взрослым вовремя не помогли разобраться в ситуации, результат был бы другой. Чувствуя, что его не принимают, мальчик продолжал бы свои попытки понравиться родителям или «стать родным» в качестве девочки. При этом речь идет о благополучной семье, имеющей огромное желание помочь ребенку и большие возможности для этого. Но бывают ситуации, в которых может помочь только специалист.
СОВЕТ: Бессмысленно призывать население брать детей, не предоставляя поддержку замещающим семьям. К принятию ребенка родителей нужно готовить, а после – сопровождать семью, помогая преодолевать кризисы. Для этого необходима система профессиональных служб семейного устройства. Сегодня государство стремится «всучить» ребенка и снять с себя ответственность за его судьбу, переложив все проблемы на плечи родителей. СМИ могут сыграть большую роль в разъяснении необходимости профессионального сопровождения замещающей семьи, например, рассказывая о том, как помощь специалистов помогла справиться с трудностями. Важно также рассказывать о формах семейного устройства, предполагающих разделение ответственности за ребенка между семьей и профессиональными службами (патронат, семейная воспитательная группа). Семья, взявшая ребенка, решает не только свои проблемы, но и помогает ребенку, государству и обществу. Поэтому она вправе рассчитывать на поддержку. Кроме профессиональной, это может быть поддержка социума: от предложения помочь такой семье лекарствами или вещами до слов одобрения и восхищения успехами ребенка.