У Михаила и Елены Дзюбенковых – восемь детей. Пятеро – кровных и трое – приемных. На самом деле, супруги не собирались стать приемными родителями, но жизнь распорядилась так, что сразу их семья увеличилась на три человека. Как удается Елене справляться со всеми делами? Как большой семье живется в небольшой «хрущевке»? Об этом Елена рассказала читателям Правмира. Как и о многом другом. Например, как они с мужем приняли диагноз ДЦП, который поставили четвертой дочке – светловолосой красавице, которая учится в обычной школе (и хорошо учится!)

Папа – Дзюбенков Михаил – диспетчер на телефоне

Мама – Елена Дзюбенкова

Дети: Владислав 20 лет, Роман 14 лет, Михаил 13, Екатерина 13, Роман 11, Елизавета 9 лет, Анастасия 6 лет, Матвей 5 лет.

Мы с мужем познакомились… в больнице, где и он, и я проходили лечение. Сначала – просто подружились, стали общаться. Постепенно дружба переросла во что-то другое, более глубокое. День за днем, наверное, втягивались друг в друга.

Потом появилось желание познакомить каждого с родителями. Он меня привел к своим, я – к своим. А уж раз происходит знакомство с родителями, понятно, что все — не просто так.

Мы поженились, родился первый сын. Потом долго детей не было: не планировали. Казалось, что два ребенка – это тяжело, не потянем, сил не хватит. Теперь растим восьмерых и думается, что можно было бы еще парочку.

Меня нередко спрашивают: «Тяжело растить восьмерых?» Честно отвечаю: «Самое трудное – с первым ребенком». Мне было двадцать лет, хотелось потанцевать, сходить куда-нибудь с подружками, да просто погулять, а возможности такой не было: нужно было сидеть с ребенком. Еще жутко хотелось спать.

Сейчас кажется: «Ну что такое сон? Не так уж много времени на него и нужно». А тогда – сна не хватало. В девяностые вообще много чего не хватало: не было пеленок, когда начались проблемы с грудным молоком, детское питание пришлось искать всеми правдами и неправдами.

Первые споры

Понятно, как только мы с мужем поженились, без ссор не обошлось. Мне кажется, «притирки» бывают во всех семьях. Муж, думается, хотел сразу стать именно главой, чтобы все было так, как он считает нужным.

А я была еще молодая, необузданная. Возмущалась: «У меня тоже есть свое мнение. Хочу, чтоб было по-моему!» Еще не научилась уступать. Вот мы и возмущались. Кому-то что-то не нравилось: кто куда поехал, кто во сколько вернулся.

Но это, на самом деле, были мелочи. Мы всегда чувствовали, что они – не главное. У нас все друзья говорили: «Вот бы мне такого мужа» или «вот бы мне такую жену». Но внутри мне казалось, что можно было бы еще что-то улучшить в отношениях. И по-настоящему понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда, стали, что называется, не разлей вода после того, как у нас родился четвертый ребенок – Лиза.

Со временем я поняла, чтобы в семье был мир, нужно учиться уступать, не сказать сгоряча то, о чем можешь пожалеть. Двоюродная сестра, когда я была молодая, вспыльчивая, учила меня: «Промолчи!»

Священник всегда говорит: «Хочется поругаться – начинай читать молитву». Но это тяжело в состоянии непокоя, а вот просто промолчать, не сказать гадость, – у меня получается. Потом уже думаешь: «Слава Богу, что не сказала!» Все ошибки мы делаем сгоряча. Так что всегда нужно вовремя остановиться.

Говорят, что при детях нельзя ругаться, выяснять отношения. На самом деле, мы и не ругаемся особо. Это было раньше, по молодости. А сейчас – сделаешь замечание, посмотришь строго, или муж посмотрит строго, когда он чем-то недоволен – и нам все понятно.

В основном замечания касаются воспитания детей. Иногда кого-то он больше приласкает, а я пожурю, а когда-то мне кажется, что он слишком строго журит, надо бы поласковее быть. Дети спать ложатся, я говорю: «Миш, так нельзя». Или он мне: «Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь со строгостью?»

Самое важное – понять: твоя «половинка» – самая лучшая и другой у тебя не будет.

После третьего уже не страшно

После свадьбы мы жили в квартире, которая досталась мужу по наследству от тети: общая площадь 25 кв. метров. Сейчас в ней живет мой брат, а мы переехали в «двушку» моих родителей в «хрущевке», после их смерти. Мы ее переделали – сделали две маленьких комнаты (в них сейчас спят дети) и гостиную, совмещенную с кухней, там стоит наш с мужем диван.

Через шесть лет я забеременела вторым ребенком – Ромой – и уже как женщина противиться материнскому инстинкту не могла. Я сразу сказала мужу, что у нас в любом случае будет второй ребенок. Если он против – будем жить врозь. И буквально через год узнаю, что вновь беременна. Со страхом жду реакции мужа, а он спокойно говорит: «Значит, Бог дал».

А потом он уж сам говорил: «Пойдем за дочкой». Мне кажется, что страх детей убирает третий ребенок. Уже никто не боится иметь пятого, шестого ребенка. Если только возраст или здоровье не позволяют. Все боятся, мне кажется, только второго или первого. А потом уже никаких страхов нет.

Первый ребенок забрал беззаботность. Вот я была только девушкой, пусть и женой, а тут уже мама, уже надо стирать, убирать, готовить, какая-то ответственность. Раньше можно было бутербродами перехватить, а ребенку бутерброды на обед не предложишь. Второй ребенок – это вообще другая жизнь, новое измерение.

Третий, Миша, родился в тяжелом состоянии, думали – не выживет. Его тогда окрестил отец Федор… Тогда мы узнали и о святой Матронушке Московской.

Четвертая, Лиза, родилась килограммовая на 29-й неделе. Она у нас боец — сразу задышала. Но позднее, когда ребенка медсестра кормила из бутылки, ребенок подавился, была остановка дыхания, в результате чего у нас ДЦП. Слава Богу, интеллект сохранен.

Мы ездили как-то с Лизой на лечение в Трускавец. В разлуке соскучились с мужем друг по другу, и после нашего возвращения получился Матвей.

А еще трое приемных детей – это мои племянники. От брата ушла жена к другому мужчине и оставила детей ему. А брат сказал: «Я мужчина, воспитывать их не смогу, отдам в детский дом».

Каких-то раздумий ни у меня, ни у мужа не было. Досконально помню этот момент: мы едем в Абхазию, я за рулем. И в этот момент как раз – звонок брата. Я, не задумываясь, говорю: «Никакого детского дома. Тем более я – крестная детей».

Муж сидел рядом и все слышал. Его реакция тоже молниеносная: «Никаких вопросов здесь быть не может». Это было четыре года назад. Приемным детям было два года, семь и девять лет.

Об одной ошибке

Дети, хоть они и родственники, хоть и знали нас всех, входили в семью сложно. И моим кровным детям было тяжело, просто даже потому, что у нас тесно в квартире. В маленьком жизненном пространстве трудно привыкать к новой жизни.

Притом воспитание у племянников отличалось от того, которое получали мои дети. Они не были приучены к порядку, не понимали элементарных вещей.

Уже потом мы поняли с мужем, что совершили ошибку: сами забрали детей из родительского дома. Мы поспешили, чтобы дети не сидели дома одни, голодные. У них и продуктов не было: папа работал, мама, соответственно, уже не жила дома.

Сейчас мы понимаем, что правильнее было бы, что бы брат привез их к нам и оставил. А так получается, что мы их из дома увезли. И это, видимо, оставило в их душе след, хотя они не говорят об этом, называют нас с мужем мамой и папой.

Родные родители их не навещают. Папа приходил только первый год, а мама – ни разу не поинтересовалась их судьбой. Но если дети захотят пообщаться с ней, найти ее – это не трудно: она имеет аккаунты в социальных сетях.

Передел площади

Дети и ссорятся, и даже дерутся иногда, всякое бывает. Тем более, как я уже сказала, у нас плотная «народонаселенность» на квадратный метр. Лиза с Катей спят вдвоем. Матвей, младший, спит с Мишей. Рома уже большой, выше меня и он спит отдельно. Влад – взрослый, понятно, что он тоже спит отдельно… Настя с Ромой пока маленькие – спят вместе. В комнатках также шкафы, письменный стол, компьютер.

Дети стараются делать уроки по очереди: кто-то приходит из школы раньше, кто-то позже. Так что по очереди тянутся ко мне: «Мам, как тут сделать?»

Но чтоб дети прямо страдали, я не замечала: они живут в тех условиях, в которых живут и особенно не задумываются. Если хочется «приватной обстановки», Рома к себе на кровать залезает, переписывается смсками с девочками. Миша тоже может дверь закрыть, пока малыши со мной…

Никто никогда из детей не посетовал, что вот, нас много и поэтому тесно. Они, наоборот, думают, что мы, в принципе, неплохо живем.

Личное пространство

Часам к десяти вечера (старших – к половине одиннадцатого) мы стараемся всех уложить спать, и потом наступает наше время с мужем – просто поговорить вдвоем, заняться своими делами. Например, я сажусь шить: занимаюсь лоскутным шитьем.

Раз в неделю я хожу на курсы: как раз по лоскутному шитью или на вязания на коклюшках – получаются красивые ажурные вещи. Это мой отдых: целый день я посвящаю занятиям, а мои справляются сами.

Можем мы вдвоем с мужем иногда сходить в гости: старшие дети-то большие. Вот были как-то на свадьбе у родственницы, вернулись — дети полы помыли, окна. Такие молодцы!

Сложности воспитания

С подростками, конечно, труднее, чем с малышами. У подростка свое мнение уже сложилось, но оно еще не устаканилось. Если мы в этом возрасте беспрекословно выполняли все, что задавалось в учебниках, они пытаются обсудить. Прежде, чем усадить подростка за решение задачи, надо доказать еще, что ее следует сделать.

В пятом классе Мише задали задачу, вроде простую, из серии «в одну трубу втекает, из другой вытекает»… Но когда читаешь, не можешь понять – все как-то отвлеченно, к жизни не имеет отношение. А вот привезли на дачу бетон: мы фундамент делали, надо было самим рассчитать объем, и дети как-то разобрались. Теперь проще объяснять, для чего нужны задачи по математике.

Иногда приходится заставлять что-то делать по учебе. Скажешь раз 25: «Рома, почитай, ну, почитай». Потом не выдержишь, крикнешь. В ответ следует: «Мам, ну что ты кричишь?!» Это после двадцать пятого-то раза – «сразу»?!

Дети считают, что они должны больше общаться в социальных сетях, играть на компьютере. Я считаю иначе: дети начинают злиться после компьютера, ожесточаются. Поэтому компьютер у детей очень дозировано. Старшего сына в этом смысле уже не надо контролировать.

Но все-таки он обязательно сообщает, когда вернется домой. Остальные дети не очень понимают, что 20 лет – уже взрослый человек, и может вести себя, как хочет, они чувствуют себя равными перед нами и поэтому может возникнуть: «А почему ему можно гулять до двух ночи, а мне нельзя?!»

Так что у нас еще очень давно появилась установка: пока ты живешь с родителями, за родительский счет, живи по правилам этого дома, женишься, будет свой дом – там ты вправе внедрять свои порядки.

Хотя, конечно, в чем-то у старших больше вольностей.

Где прячутся кастрюли

Как удается порядок поддерживать? Никак не удается: много народу, а значит, много вещей. Много тарелок, чашек, стаканов, кастрюль. Вот в верхних ящиках кухонного шкафа у людей крупы лежат, а у нас – кастрюли. Мы хлеб уже давно не покупаем, печем в хлебопечке, а она, соответственно, тоже место занимает. И колбасу мы не покупаем, сами делаем, и тушенку.

С детьми приходится ругаться порой по поводу уборки: не всегда им хочется убираться. Вот, вчера я плохо себя чувствовала, сегодня встала, пришлось дочкам высказывать: неужели трудно было подмести?! Хотя со временем у детей, мне кажется, вырабатывается чувство ответственности.

Вот двенадцатилетний Миша у нас очень ответственен. Идет в школу, отводит и всех младших. Например, приводит Лизу из школы, отводит Матвея на танцы и Лизу к репетитору на английский. Это все находится в двух соседних домах, но ему не приходится что-то напоминать: он сам все помнит: «Мам, сегодня вторник, у Лизки репетитор, давай я отведу. Матвея отвести?»

Если мы с мужем уезжаем в магазин, по делам, Рома еду подогреет, всех накормит. Тарелки потом каждый за собой помоет.

Когда уезжала с Лизой на лечение, говорила детям: «За тобой вот эта комната, за тобой – вот эта. Кто будет в ванной убираться? Значит, ты». По возвращении спрашивала с конкретного человека: почему здесь не убрано.

А так безо всяких планов просишь помочь, когда нужно. Никаких закрепленных раз и навсегда обязанностей у нас нет. Если ребенку давать каждый день, например, подметать или только пыль вытирать, мне кажется, во взрослой жизни он это никогда делать не будет.

Убирать за собой учу буквально с пеленок. Маленького: поиграл – убери игрушки за собой. Видишь, бумажка на полу – иди, выброси.

Всех воспитываю одинаково, но есть дети, которые убирают всегда, а есть дети, которые не убирают никогда. Так, для ответственного Миши, который помнит, кого из детей куда нужно отвезти, убрать за собой вещи – перешагнуть через себя. Борюсь каждый день.

Приходится все время объяснять, что «убрать на место» – это не бросить одежду на ближайший стул.

Вообще, у нас теплая одежда хранится дома, а вся летняя – на даче. Мы стараемся увозить туда как можно больше вещей, игрушки, например, иначе просто негде будет жить.

Специально никаких недельных планов я не строю. Например, если суп готов, полы помыты, – возможно, завтра я буду шить. А потом может оказаться, что шить не получится – скопилось много неглаженого белья. Значит, буду гладить.

За стол садимся обычно в два захода. Первым обычно самые уставшие и голодные.

Лиза

Лиза у нас ходит в обычную школу, правда, в этом году ее сделали с усиленным изучением английского, вот мы и стали посещать репетитора, чтобы справиться с программой. Лиза – умная талантливая девочка, но я уже переживаю за ее судьбу.

Вот недавно по телевизору показывали сюжет, как девочку с ДЦП, хорошо окончившую общеобразовательную школу, просто не пустили поступать в институт. Врач дал заключение, что она не сможет. Ну как врач может решать это?!

В школе к Лизе одноклассники относятся хорошо. Перед началом учебы в первом классе я провела беседу с родителями на собрании в мае, распечатала для них книги – на один рассказик – общественной организации «Перспектива», положила перед каждым родителем. Попросила летом прочитать с их сыновьями и дочерьми, объяснить, что дети бывают разными.

В классе Лизу буквально на руках носят, помогают, кто-то портфель подхватывает, кто-то следит, чтоб не отстала.

Правда, дети более младшего возраста спрашивали: «А почему у тебя ноги такие?» Учу отвечать: «Объясняй, что вот, у тебя волосы такого цвета, а у меня такого; руки у меня такие, а у тебя такие. Кто-то делает что-то лучше, кто-то – хуже. Кто-то готовит, кто-то шьет. Я хорошо рисую, например. Все люди разные».

А тогда, когда мы с мужем узнали диагноз Лизы – у меня была депрессия, никак не могла смириться с инвалидностью дочери. Мне все время казалось, что это все пройдет, меня не касается.

Поскольку Лиза родилась маленькой, мы много занимались, делали массаж. И вот, когда дочке было год с лишним, оказались у специалиста, который с первого взгляда, без подготовки, выдал: «У вас ДЦП». Спрашиваю: «Доктор, а бегать-то ребенок сможет?» В ответ жесткое: «Мамочка, вы ноги ребенка видели? Кто на таких ногах бегает?!»

Вышли мы с мужем и не знаем, то ли решиться на своей машине ехать, или все-таки не стоит: в таком мы были состоянии. Тяжело было смириться, долго плакали.

С тех пор сильнее боремся за Лизу каждый день. Занимаемся, стараемся.

Поддержка

Когда старшему сыну, Владу, еще не было годика, у меня умер папа. На следующий год умерла мама. Поддержкой всегда оставался и остается муж.

Когда был озвучен диагноз Лизы, мне и в голову не пришло, что может быть иная ситуация, чем та, что мы вместе переживаем известие и воспитываем дочку.

О том, что по статистике большинство российских мужей оставляют жен с ребенком-инвалидом, я узнала, когда стала ездить с Лизой на лечение в санатории.

Рассказала мужу, он тоже не поверил. Убедила его только статистика по телевизору: большинство российских пап уходит от «проблемных» детей. Правда, объяснить он это никак не мог: как можно не просто бросить ребенка, которому нужен отец, а такого, который нуждается еще в большей помощи?!

Про носки и распродажи

Планировать финансы учишься со временем. Раз в неделю ездим в «Ашан», стандартный набор покупок и их стоимость я уже знаю, так что прикидываю: что можно купить, а что может подождать.

Стараемся все покупать, в основном, во время распродаж. Вот, на днях увидели – распродажа носков, которые имеют особенность теряться. Каждый выбрал себе такого цвета, как хотел, чтобы не путались.

Все лето мы живем на даче, и там почему-то уходит меньше денег. Хотя вроде бы продукты так же покупать, стиральный порошок тот же…

Деньги мы в классе сдаем как все. Единственный раз в Ромином классе предложили сдать половину суммы, что меня очень удивило.

Про осуждение и «зажиточность»

Некоторые знакомые осуждают: мало что понарожали, так еще троих взяли. Ищут корыстный смысл в нашем поступке. Очень много слухов ходило, что мы шикарно живем, получили двухъярусную квартиру. Соседи спрашивали не раз: «Когда вы переезжаете?»

Никто не верит, что нас сняли с очереди на квартиру, в которой мы стояли как многодетная семья. Но нас сняли, поскольку теперь в очереди могут стоять только малоимущие семьи.

То есть семьи, не имеющие имущества: ни машин, ни дач, никаких сбережений. А у нас – дача за 100 километров от Москвы, и две машины. Пусть не новые, а микроавтобус мы купили даже не на ходу, сами восстанавливали, но это все никого не волнует.

Так что нам, таким «зажиточным», увеличение жилплощади не «грозит». Заработать самим – это из области нереального, трудно даже представить, где можно найти такие деньги.

Тишину папе на работе!

Папа у нас работает диспетчером на телефоне – дома. Порой приходится ребят ругать: «Пожалуйста, помолчите, я же разговариваю по телефону!» Раньше работал водителем. Но когда родилась Лиза, ее нужно было часто возить по врачам, он стал искать работу с гибким графиком.

Поскольку папа у нас профессионально водит машину, мы с легким сердцем отправляемся в дальние поездки. Вот, например, ездили все вместе в Астрахань – так здорово! Жили в палатках. Причем купили их тоже по скидкам. Увидели зимой – по 800 рублей, и купили, поставили к Мишиным родителям на балкон. А летом они были уже по 3000. Не раз были на Украине.

Когда покупали первый микроавтобус, продавцы – молодые ребята, узнав, что я беременна четвертым, сделали нам огромную скидку — 70 тысяч рублей. Друзья узнавали, удивлялись: «Мы за три тысячи торгуемся, а вам сразу 70 тысяч скинули!» Вообще очень много встречается добрых людей.

Корзина цветов

Жизнь, она такая разная. Порой кажется: все, нет сил, тяжело. А на следующий день – все как рукой сняло. В прошлом году, видимо, накопились усталость, недосыпания.

Я ехала на дачу с детьми (муж со старшим сыном уже был там, готовил дом к нашему приезду), на улице – холодно, заморозки, снег лежит, младший по дороге дважды пачкал штанишки. Приходилось останавливаться, менять. И на меня как нахлынуло, рыдаю – не могу успокоиться.

Но все это нервное забывается после таких историй: в день, когда Владу исполнялось двадцать лет, я проснулась от того, что дети принесли мне корзинку цветов: поздравили с первенцем.

А когда у нас с мужем было двадцатилетие семейной жизни, дети красиво украсили квартиру, сделали нам подарки.

Фото – Анна Гальперина