Тогда начинается драма, описывать которую вряд ли имеет смысл и в которой вполне возможен замечательный хеппи энд, если вы сами решите воспользоваться им и получите на то добрую волю государства. Только не ждите, что государство всегда будет «добрым» в подобных ситуациях. Хорошо это или плохо? Речь ведь вовсе не о цветах, а о детях. Впрочем, не буду испытывать ваше терпение, а расскажу по порядку, что, собственно, стало причиной написания этой статьи.

6 августа в «Юге» было опубликовано интервью начальника службы по делам детей Одесской областной государственной администрации Людмилы Швыревой «От детей и их проблем я уже никогда никуда не уйду». Людмила Александровна подробно рассказывала о новых правовых актах, регулирующих вопросы усыновления детей-сирот и взятия их под опеку, останавливалась на статистике, подтверждающей, что в последнее время произошел настоящий прорыв, и на сегодня количество отечественных усыновителей и опекунов в Украине наконец превысило число иностранцев, претендующих на исполнение той же миссии.

Конкретные примеры начальник службы по делам детей приводила из практики Овидиопольского района Одесской области. И в этом была закономерность: овидиопольцы лидируют в нашем регионе по числу усыновлений. Кстати, и сама Одесская область, как подчеркивалось на прошедшем в октябре всеукраинском совещании «С любовью и заботой о детях», входит в четверку лидеров по усыновлениям в стране. Одним словом, оставалось только гордиться и радоваться.

И каково же было удивление редакции, когда в ответ на эту публикацию вместо ожидаемых благодарных откликов счастливых детей и приемных родителей мы получили несколько жалоб. И все – из Овидиопольского района. Не отреагировать на них было нельзя, и меня командировали изучить ситуацию на месте.

Первым пунктом в плане этой командировки стало село Иосиповка, откуда в «Юг» позвонила учительница местной школы Наталья Владимировна Лень.

Мама Наташа, папа Толя

О них лучше сказать словами известной песни: просто встретились два одиночества. Встретились, когда уже были не так молоды и изрядно побиты жизнью.

У Натальи Владимировны, выпускницы Одесского художественного училища имени Грекова, была семья, муж, сын, работа по специальности в Одесском порту. Все окончилось в одночасье, словно злой рок специально начертил под ее ногами черную страшную полосу и заставил ступить на нее. От воспаления легких умер двухлетний сыночек, муж, как это часто почему-то бывает в подобных ситуациях, предпочел не поддержать, а бросить жену в безутешном горе, на ее счету в сберкассе пропали восемь тысяч советских рублей – огромная по тем временам сумма, оставленная мамой после продажи дома…

Наступил момент, когда Наташа стала задыхаться от безысходности и не оставляющего ее ни на секунду ощущения бессмысленности собственного существования.

К счастью, появилась возможность сменить обстановку: Наталья Владимировна нашла работу по специальности в селе Марьяновка Овидиопольского района. Но и здесь судьба недолго была благосклонна к ней. В 1991 году начались повальные сокращения, и она осталась без работы. Каково в начале девяностых было оказаться в ее положении, страшно даже представить. Тогда никто никому не был нужен, тем более нищая сельская художница. Не до художеств было тогда, в то постылое смутное переходное время.

Анатолий жил с женой и двумя дочерьми в селе Новоградовка Овидиопольского района, недалеко от Наташиной Марьяновки. Как все местные мужчины, работал в совхозе, растил дочек, возился по хозяйству… Когда в девяностых тоже стал безработным, устоявшийся уклад его семьи начал трещать по швам. В один черный день жена просто выставила его вещи из дома и объявила, что подает на развод. Жители Новоградовки рассказали мне, что был у нее ухажер из местного высокого начальства, мужчина намного старше Анатолия, зато при власти и при деньгах. Бог ей судья, как говорится. Сейчас они женаты, и все у них хорошо. Рассказываю всю эту историю исключительно для иосиповских сплетников, чтобы прекратили, наконец, шептаться за спиной: никого Анатолий Иванович не бросал, страшно переживал и продолжает переживать разлуку с дочерьми и, конечно, не думает отказываться от них, не такой он человек.

Наташа искала работу в окрестных селах и неожиданно нашла ее в иосиповской школе. Ей не только предложили место преподавателя изобразительного искусства, но и дали жилье – огромную сорокаметровую комнату в ветхом строении типа барака. Когда-то здесь были конюшни немцев-колонистов, основавших Иосиповку, потом размещался местный интернат, а позже, когда детей перевели в нормальные условия, освободившиеся помещения превратили в ведомственные квартиры. Печное отопление, удобств никаких… О качестве этого жалкого учительского чертога довольно четко высказался отец Натальи Владимировны, когда увидел, где отныне предстоит жить его дочери: «Все это надо срыть и заново построить нормальный дом».

Но на строительство средств у них не было. Не было даже на косметический ремонт. Деньги пропали, учительская зарплата была в те годы просто унизительной, да и жизненных сил в Наташе оставалось все меньше. Именно тогда она встретила Анатолия, и в их черную беспросветность наконец заглянул лучик надежды.

Вместе они уже двенадцать лет. Сначала жили у мамы Анатолия Ивановича, потом переехали в Иосиповку. Удивительно, но с первого дня знакомства простой сельский парень Анатолий разглядел и оценил несомненный талант Наташи. Она – замечательная художница. Стоило, наверное, рассказать об этом с самого начала и подчеркнуть, что за годы работы в Иосиповской школе Наталья Владимировна сумела проявить себя не только как педагог и наставник ребятишек, тянущихся к изобразительному творчеству, но и заочно окончить Одесский педагогический университет, стать учителем высшей категории и руководителем районного методобъединения педагогов.

А в 2006 году, приняв участие в конкурсе на звание «Учитель года», Наталья Владимировна Лень заняла первое место в Овидиопольском районе и среди многих претендентов - третье место в Одесской области, вытянув билетик с заданием и блестяще проведя урок по теме «Бумагопластика» в знаменитой одесской художественной школе имени Костанди. Стоит подчеркнуть и то, что для Овидиопольского района ее третье место в столь ответственном и престижном областном конкурсе оказалось огромным достижением. Не скажу о педагогах другого профиля, но в ее лице, по сведениям, полученным мной у специалистов Одесского областного управления образования, учитель рисования из Овидиопольского района впервые в истории удостоился такой чести.

Ничего этого не случилось бы, не будь рядом с Наташей Анатолия. Он работал сторожем на винограднике, окружал жену заботой и вниманием, а их союз с самого начала (и в этом, конечно, больше сказывалось влияние Натальи Владимировны) основывался на искренней дружбе, духовности, стремлении создать друг для друга прежде всего условия для экологии души. Они постепенно возрождались, опираясь друг на друга. И очень мечтали о ребенке. Не одном, а нескольких девчонках и мальчишках, чтобы были шум, смех, хлопоты, заботы, трудности и радость вперемешку. Они очень хотели нормальную семью. И все складывалось совсем неплохо.

Ей было за сорок, когда Бог наконец дал им долгожданную доченьку. 12 мая 2001 года родилась Катюша.

Нестандартный ребенок

Ах, что это за девочка, что за открытое доверчивое создание, что за солнышко, которое обхватит тебя руками и не отпускает, заглядывает в глаза, обнимает, прижимается, так что слышно «тук-тук-тук» ее маленького восторженного сердечка.

Я влюблена в Катюшу безоговорочно. Ее портрет постоянно на мониторе моего компьютера. Мы перезваниваемся. При всякой возможности я передаю ей маленькие подарочки, потому что знаю, какой всплеск искренней радости они у нее вызывают.

Мы с друзьями привезли ей щенка из Немецкого приюта, и когда спросили, как она назовет своего нового приятеля, Катя, подумав, сообщила: «Боба». Так и остался Бобка в семье Лень в качестве полноправного члена и первого Катиного любимца.

А ведь я ехала на встречу с Катюшей в первый раз с сомнением, да что там, просто опасалась этой встречи. Когда Наталья Владимировна общалась со мной по телефону, она сразу рассказала, что ее восьмилетняя дочь родилась с синдромом Дауна, и именно это обстоятельство стало первопричиной проблемы, вызвавшей ее обращение в «Юг».

Еще в маршрутке, боясь пропустить Иосиповку, я начала приставать к попутчикам с просьбой подсказать, где лучше выйти. Слово за слово познакомилась с учительницей иосиповской школы коллегой Наташи преподавателем зарубежной литературы Антониной Ивановной. Она первой заговорила о Кате и о настоящем подвиге родителей, шаг за шагом преодолевающих ее специфический синдром.

По словам Антонины Ивановны, Наталья Владимировна и Анатолий Иванович в течение семи лет возили Катюшу на занятия в Одессу, в знаменитый Дом с ангелом и институт имени Януша Корчака, где специалисты целенаправленно работали с ней по преодолению нежелательных последствий ее врожденной аномалии.

Мы еще поговорим о синдроме Дауна, будет у нас возможность узнать мнение этих специалистов о нем и его развитии у Катюши. А пока моя словоохотливая попутчица рассказывала мне, что Катя в прошлом году пошла в первый класс их школы, сейчас она уже во втором, конечно, это не такой ребенок, как все дети, и у учительницы проблем с Катюшей намного больше, чем с ее одноклассниками, но прогресс налицо. А еще Антонина Ивановна сообщила мне, что папа Кати взял на себя все заботы о ребенке и даже оформил статус по уходу за ним, что дает возможность не работать, а все время посвящать дочери.

Таким образом, в семье Лень работает и зарабатывает средства на жизнь Наталья Владимировна, а Анатолий Иванович занимается Катей, что абсолютно не противоречит ни законодательству нашей страны, ни международным нормам, ни правилам цивилизованных отношений в обществе. «Один из родителей, осуществляющий уход за ребенком-инвалидом» - так сказано в Семейном кодексе, Законе Украины «О пенсионном обеспечении» и других серьезных документах, регламентирующих помощь семьям, в которых воспитывается больной ребенок.

Жаль только, что не все хотят понимать это у нас. Мужику положено работать. Точка! А то, что работы в Иосиповке не сыщешь, что Анатолий целых полгода выбивал зарплату за свой единственно тогда еще возможный труд сторожа на винограднике, что в свои пятьдесят он вряд ли найдет место работы и в Одессе, что больше половины жалкого жалования (а на что может рассчитывать немолододой деревенский житель в областном центре?) он будет отдавать за проезд на маршрутке до места работы и обратно… Кого это волнует?

На мой взгляд, Наташа и Анатолий совершенно правильно решили вопрос о трудоустройстве папы в пользу Катюши. Важно и то, что при добровольном желании Анатолия Ивановича посвятить себя семье и уходу за дочерью у Натальи Владимировны осталась возможность развиваться как творческой личности. Она ведь не только учительница. Она – настоящий художник. А художник, замученный бытом и проблемами, рано или поздно перестает творить. Проверено практикой. Так что Анатолий Лень дал возможность развиваться не только дочери, но и своей жене. Честное слово, не могу понять, что же в этом плохого.

Мое знакомство с Катей началось с казуса. Я привезла ей в подарок коробку конфет. Видя щенячью радость девочки по поводу моего сюрприза, поспешила открыть коробку. И не смогла. Безуспешно дергала за крышку, крутила туда-сюда и совсем уж собралась разорвать всю эту красоту, как Катюша аккуратно взяла коробку из моих рук и… легко, одним движением пальчика выдвинула ее дно. Оказалось, вся эта конфетная конструкция открывалась, как пенал. Жаль, тетя с двумя высшими образованиями додуматься до этого не смогла.

Вообще, Катя удивляла меня не единожды.

«Хочешь, покажу, где меня нашли?» (постепенно я научилась ее понимать, хоть говорит Катя плохо, проглатывает первые слоги, «камни во рту» - так обычно называют подобную речь - один из признаков синдрома Дауна, к счастью, поддающийся с годами коррекции) – «Конечно, хочу». – «Пойдем». Она берет меня за руку и ведет на огород, в капусту, садится у пушистого вилка и, подняв хитрую мордочку, улыбается. А я не могу понять, про капусту – это она всерьез или шутит.

Показывает мне маникюр – красиво? «Кто же тебе его сделал?». – «Я сама». – «А лак где взяла?». – «Купила». – «А деньги?». – «Мама дала». – «Какой это цвет?». – «Розовый». – «Ты сама его выбрала?». –«Да». – «Там был и другой лак?». – «Да. Красный, белый даже зеленый. Но кто красит зеленым? Это некрасиво». – «А зачем ты накрасила ногти?». – «Мы ездили к Фомичу (Николай Фомич Осадчий – заведующий педиатрическим отделением овидиопольской районной больницы, любимец детворы всего района, детский врач от Бога - у нас еще будет возможность с ним познакомиться – Авт.) Я еще и губы накрасила». Все у меня на диктофоне. Ничего не придумано.

Недавний случай в школе. Подрались одноклассники Катюши. Одной из девчонок в кровь разбили нос. Дети в шоке. Пострадавшая рыдает, все остальные в испуге смотрят на нее, не зная, что предпринять. Катя срывается с места, бежит в медпункт и в волнении начинает тянуть медсестру: скорее, пошли, там… Медсестра ничего не может разобрать в ее взволнованном монологе, но понимает, что случилось что-то страшное и бежит вместе с Катей в класс. Думаю, мои комментарии будут здесь излишними.

Мне показали аккуратные чистенькие тетради Катюши, книжки, какие ей читают. Семья Лень принципиально отказалась от телевизора, считая, что он может только повредить нормальному развитию ребенка. А вот за чудесными детскими книгами для Кати Наталья Владимировна ездит на книжную ярмарку во Львов. Только там без колоссальных накруток можно купить воистину превосходные красочные фолианты детского издательства «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА».

Увидела я и рисунки Кати. Честно говоря, не верится, что рисует ребенок с синдромом Дауна. Смотрите сами: автор этих акварельных рисунков Катя Лень.

Катя ходит на танцевальную аэробику. Она очень гибкая, на шпагат садится лучше всех девчонок. Ей купили балетную пачку, и Катя с удовольствием демонстрирует мне ее, а заодно и батманы, которым научила ее педагог-хореограф. По словам мамы, Анастасия Сергеевна, увидев столь нестандартного ребенка в своей группе, отнеслась к Кате настороженно, долго присматривалась, а недавно сказала: «Через пару месяцев Катюшу пора выпускать на сцену».

В школе, конечно, трудностей поболее. Сложно было объяснить Кате в первом классе, почему надо сидеть сорок пять минут неподвижно, почему нельзя встать и пойти к маме, ведь она здесь, совсем рядом, на втором этаже… Родители поначалу приняли такую соученицу своих детей враждебно. Да и сами ребята, со свойственной детям жестокостью, не упускали случая подергать доверчивую, открытую любому общению Катю.

К счастью, все это в прошлом. Во втором классе стараниями Катиной учительницы, очень опытного педагога Галины Васильевны и, конечно, мамы, много занимающейся с ней дома, первые трудности учебного процесса удалось преодолеть. Безусловно, работы с Катей еще непочатый край. Но без борьбы нет победы, и если специалисты настойчиво рекомендуют отдавать детей с синдромом Дауна в обычные детские сады и школы, в этом есть несомненная польза. Уверена, что со временем Галина Васильевна еще будет гордиться педагогическим результатом своей работы с такой неоднозначной ученицей. Терпение, любовь, труд… Дай-то Бог, чтобы их хватило и у педагогов, и у родителей Катюши.

Кстати, и дети в этом учебном году относятся к Кате совсем по-другому. Они приняли ее в свою компанию. А с рыженькой подружкой Машей Катюша вообще неразлучна. Девочки прекрасно находят общий язык. Маша, как и я, довольно быстро научилась понимать Катюшку, с ее «камнями во рту».

«Когда Катя только появилась на свет, санитарка посмотрела на нее и с сарказмом изрекла: «Поздравляю, мамочка, дебилку родила! – рассказывает Наталья Владимировна. – Сколько я натерпелась из-за этого. Дебилка, дебилка… Люди с каким-то упоением ставили это клеймо на моего ни в чем не повинного ребенка. Даже в школе бытовало мнение: учитель с недоразвитым ребенком – это нонсенс, занимайтесь своей девочкой и не лезьте в педагогику.

Я не хочу ничего помнить, я все забыла. У меня есть Катя, которая каждым днем своего существования доказывает, что она будет нормальным человеком. У меня есть муж, который меня понимает и полностью разделяет все мои жизненные установки. Одно плохо – больше мы не можем иметь детей. Когда в нашей семье появился Коля, мне казалось, что теперь-то мы будем по-настоящему счастливы. Как ужасно, что именно с Коли, которого мы так полюбили, начался новый круг несчастий нашей семьи…».

Услышав имя Коли, Катя лезет в книжный шкаф и приносит альбом, из которого извлекает фотографию двух малышей. «Это я, - показывает она пальчиком. – А это Коля».

Никому не нужный ребенок

А поначалу жизнь крошечного Коли была голодной, холодной и безрадостной.

Как следует из решения Овидиопольского районного суда Одесской области по делу №2-1567/2004 от 13 октября 2004 года о лишении родительских прав его непутевой молодой мамы, ребенком не занимались ни она, ни отец мальчишки, брак с которым не был официально оформлен. Живописать условия, в которых появился на свет этот рыженький кареглазый малыш, не имеет смысла: алкоголизм родителей, нищета, безответственность… обычная, к сожалению, картина.

Отец Коли работал на станции «Аккаржа» составителем поездов, получил в свое время ведомственный домик от железной дороги неподалеку от железнодорожных путей. Когда стал скатываться ниже и ниже, его забрала на родину во Львовскую область родная сестра, где он через некоторое время умер. Мать с Колей остались в Аккарже.

6 августа 2004 года, как свидетельствует упомянутое выше решение суда, пьяная мать бросила ребенка, которому в то время было два с половиной годика, на железнодорожной колее. Трагедии удалось избежать чудом - плачущего мальчика вовремя подобрали железнодорожники и поместили в овидиопольскую районную больницу. Именно тогда туда попали Наталья Владимировна Лень с Катюшей, у которой был острый бронхит. Папа Толя навещал их ежедневно. Впрочем, послушаем лучше Наташу, как тогда разворачивались события.

- В педиатрическом отделении у доктора Осадчего находились брошенные дети. Анатолий очень жалел их и однажды увидел, как малыш, к которому долго не подходили, стоя в кроватке, бился головой о стену. Стук-стук-стук… Это невозможно было выдержать, - рассказывает Наталья Владимировна. – Толя подхватил мальчишечку на руки и принес ко мне. Так мы впервые увидели Колю.

Прошло время, а этот несчастный ребенок не шел у нас из головы. И вот удивительно, когда мы в очередной раз оказались с Катей в больнице, она сама привела ко мне Коленьку за руку. Представляете, он все еще находился в больнице, и никому-никому на свете не был нужен. Коля был ровно на год младше, зато на голову выше Катюши. Дети начали постоянно играть вместе, а я, естественно, стала ухаживать за Колей, подкармливать его, в общем, заботиться, как могла.

Решение взять Колю возникло у нас с мужем само собой. Его полюбили и я, и Толя, и особенно Катя. Она не отпускала его ручку и все время повторяла: «Возьмем себе!».

Мы обратились в районо, где получили подтверждение, что у ребенка никого нет и что за ним не числится никакого жилья. Но это было совершенно неважно, потому что с двумя маленькими детьми разместиться в нашей сорокаметровой комнате было несложно, тем более что со временем, подсобрав денег, мы планировали реконструировать нашу квартиру и разделить на две комнаты.

Иосиповский сельсовет, как в то время было положено по закону, утвердил наше опекунство над Колей…

- А почему, собственно, опекунство, а не усыновление?

- Мы думали об этом, - включается в разговор Анатолий, - и я был готов усыновить Колю. А Наташа чисто по-житейски рассуждала, что ребенок под опекой имеет льготы, положенные сироте, и в дальнейшем это может помочь Коле поступить в вуз и получить высшее образование на бюджетном отделении. А еще она беспокоилась (надо знать Наташу с ее принципами!), что как-то нехорошо законом об усыновлении, который официально превратит детей в брата и сестру, насильно привязывать Колю к Кате. Катюша ведь у нас инвалид детства...

- Но разве он и так к ней не привязался бы? Вы меня тысячу раз извините, никогда не поверю, что, беря Колю, вы не думали о судьбе Кати, с кем она останется, когда вас не будет.

- Да, мы думали об этом. Но если бы дети вместе выросли в нашей семье в любви, в хорошей, доброй атмосфере, привязанность возникла бы естественно, без законодательной обязаловки заботиться о сестре-инвалиде, - возражает Наташа. – Мы очень этого боялись – что все будут выискивать, какую корысть имели мы в виду, беря Колю. И так в Иосиповке распустили слух, что Анатолий-де сказал: «Вот, взяли живую игрушку для нашей Кати».

- Как это?

- А вот так. Мы нарадоваться на Колю не могли. Анатолий накупил машин, пистолетов, постоянно возился с ним, играл в футбол, носил на руках, кормил с ложечки – уделял ему гораздо больше внимания, чем Кате, потому что мальчик был очень запущенный. Он почти не говорил, пачкал штанишки… Толя стирал, готовил, кормил, забирал Катюшку и Колю из садика, мы их определили в одну группу. И наш пацаненок ожил. Назвал меня мамой, Толю папой.

Когда он простудился и я была вынуждена лечь с ним в больницу, он узнал казенные стены, вцепился в меня и заплакал: «Мама, не отдавай!». У меня чуть сердце не разорвалось тогда от жалости и любви к нему. А они – «игрушку взяли»…

- Наталья Владимировна и Анатолий Иванович, ответьте мне на такой вопрос: обследовали районные власти, опекунский совет или комиссия сельсовета ваши жилищные условия перед тем, как передать вам Колю под опеку?

- Нет, этого не было, - говорит Анатолий.

- А зачем обследовать, - добавляет Наташа, если решение об опеке принимал Иосиповский сельский совет, депутаты которого были прекрасно осведомлены, как, где, в каких условиях, каком доме, при наличии каких удобств мы живем? Да, у нас ветхий дом и одна большая комната, печное отопление и туалет во дворе – такое жилье выделили мне как учителю. И я никогда не роптала. Нельзя жить только плохим. Мы были уверены, что рано или поздно осилим все свои проблемы. У нас уже было двое детей – нам было ради кого жить.

Решением исполнительного комитета Иосиповского сельского совета №20 от 23 сентября 2004 года супруги Лень были официально признаны опекунами над несовершеннолетним Колей.

Пунктом 2 этого решения значилось: «Определить место проживания ребенка по месту проживания опекунов: село Иосиповка, улица Ленина, 104-в, Овидиопольский район Одесской области». То есть государство в лице местных властей признало жилищные условия семьи Лень подходящими для проживания не только ребенка-инвалида, каковым является Катя, но и ребенка, находящегося под опекой, каковым становился Коля. Ни у кого из ответственных лиц не вызвал тогда опасений и Катин синдром Дауна. Запомним эти факты, они важны.

А само решение было предъявлено мне в Иосиповском сельсовете, где до сих пор хранится досье Коли. Странно, но на руки опекунам ни один официальный документ о взятии Коли под опеку в сентябре 2004 года не выдали. «Не положено, - сказала Наташе тогдашний секретарь сельсовета Неля Анатольевна Химич, - дела усыновленных и взятых под опеку детей должны храниться в государственных органах». Наталья Владимировна, не очень разбирающаяся в юридических тонкостях делопроизводства, ей поверила. Давайте возьмем на заметку и это обстоятельство.

«Отдайте Колю!..»

В декабре, через три месяца после того, как маленький Коля вошел в семью Лень, в Иосиповке неожиданно появились две женщины. Приехали они из Великодолинского с адресом и полными личными данными опекунов Коли, полученными в службе по делам детей Овидиопольской районной администрации. Странная, я вам скажу, гласность царит в этом серьезном господразделении, особенно если учесть деликатность ситуаций, нередко возникающих в вопросах усыновления и взятия под опеку детей-сирот.

Женщины направились не по адресу семьи Лень, а прямиком в школу, где уже окончились занятия и Наталья Владимировна ушла домой, однако нашлись доброжелатели, охотно обрисовавшие картину жизни ее семьи: «девочка-дебилка», «папа работать не хочет», «взяли игрушку для своего…» и так далее. Простите, что обнародую эти оскорбительные для Натальи Владимировны, Анатолия Ивановича и Катюши сведения ради установления картины событий четырехлетней давности.

Как призналась мне впоследствии одна из визитерок, Светлана Николаевна, ехала она с кумой в Иосиповку с единственной целью – посмотреть, как живется Коле в новой семье. Но когда в школе ее, что называется, просветили, а говоря точнее, настроили соответствующим образом, Светлана Николаевна решила во что бы то ни стало забрать ребенка из семьи Лень.

Так это было или иначе, я рассуждать сейчас не хочу, если даже Светлана Николаевна где-то и лукавит. Забегая вперед сообщу, что ей все-таки удалось забрать Колю. Но если бы я своими глазами не увидела этого жизнерадостного общительного смешного мальчишку, болтливого и приветливого симпатягу, на которого Светлана Николаевна надышаться не может, возможно, стоило бы покопаться в ситуации подробнее. Но прошло уже почти четыре года. Ребенок определенно счастлив. Это подтверждают и все жители Аккаржи и Великодолинского, с которыми мне довелось пообщаться.

- Я знаю Колю с самого рождения, - рассказывает Светлана Николаевна, - работала в то время кассиром железнодорожной станции «Аккаржа», и вся его ужасная жизнь проходила на наших глазах. Папка с мамкой ребенком интересовались мало. Мы кормили Колю, одевали, лечили… Он был как сын железной дороги, знаете, как когда-то сыны полка.

Когда его мать бросила на рельсах и Коля оказался в больнице, дело о лишении ее родительских прав решалось в суде. (Напомню, решение о лишении матери Коли родительских прав было принято Овидиопольским районным судом только 13 октября 2004 года, когда ребенок уже был официально передан под опеку семьи Лень. – Авт.) Я навещала Колю в больнице и все раздумывала о его дальнейшей судьбе.

Я тогда как раз разошлась с мужем. И хоть развод официально еще не был оформлен, на моем попечении остались сын и дочь. Решиться взять Колю я все никак не могла – слишком большая ответственность. И вот однажды приезжаю в больницу, а мне говорят: его забрали. Я чуть с ума не сошла, так мне его жалко стало, так жалко. Все казалось, что у чужих людей, в чужом селе ему плохо. Вот и поехали посмотреть с кумой напару. А нас в иосиповской школе так «накрутили», что видели мы потом у Натальи и Анатолия все только в черном цвете.

Вернулась домой, рассказала своим Тане и Вадику о Коле, как ему, по моему мнению, живется в Иосиповке (они у меня уже взрослые, все понимают). А на второй день поехали с Вадиком в город за сахаром. Едем назад в маршрутке, а я все о Колечке думаю. И тут Вадик вдруг ни с того, ни с сего говорит: «Давай заберем мальчика!». Это все и решило. Боролись мы за Колю три месяца…

- Три месяца мы отстаивали Колю, - говорит Наталья Владимировна.

Она рассказала, что Светлана Николаевна приезжала к ней несколько раз, все уговаривала отдать Колю добровольно, поскольку мальчику якобы по закону принадлежит родительский дом в Аккарже, и он ей очень нужен. Может, так оно и было, не знаю. Но по поводу дома удалось узнать у начальника железнодорожной станции «Аккаржа» Валерия Георгиевича Максимова, что жилье это служебное, равно как и участок, на котором дом построен, приватизировать их невозможно и посему прецедента для подозрения Светланы Николаевны в корыстных целях быть не может.

Это же подтвердил мне и заместитель председателя Великодолинского сельсовета Александр Сергеевич Арсеев (Светлана Николаевна с семьей постоянно проживает в селе Великодолинское). А еще сказал неодобрительно, что «не понимает, с какой целью она отобрала ребенка у законных опекунов. Требует и требует теперь все время у сельсовета помощи на своего воспитанника, а у нее ведь, кроме прав, есть еще и обязанности перед государством».

Интересно, что почти те же слова, только с высшей мерой одобрения, были сказаны мне одной из сотрудниц службы по делам детей Овидиопольской райадминистрации: «Да вы не представляете, какой Светлана Николаевна опекун! Для своего ребенка вытребует и вырвет что угодно!».

Не знаю, кого больше в истинном свете представляет эта сомнительная характеристика, Светлану Николаевну или государственные власти, у которых все время надо что-то «требовать» и «вырывать».

А вот кто требовать и вырывать точно не умеет, так это Наталья Владимировна Лень. Да и муж ее, взрывной и ершистый – настоящий Чапаев, как рассказывает о нем Наташа – так и не смог ничего «вырвать» для своей семьи.

В конце 2004 года в Иосиповку из Овидиополя неожиданно приехала комиссия из трех дам под руководством начальника районной службы по делам детей Марии Ивановны Андреевой.

- Не вошли в дом – ворвались, - рассказывает Наташа. – Муж сидел с детьми на диване и читал им книжку. Ничего не предвещало бури.

Мария Ивановна заявила непререкаемым тоном: «Вы пойдете сейчас в сельсовет и напишите отказ от ребенка». – «На каком основании?». – «На основании того, что есть другие люди, которые его усыновят!».

Никуда мы, конечно, не пошли. Анатолий возмутился, был с районными гостьями резок. И честно говоря, мы посчитали, что ничего они с нами сделать не смогут. Есть ведь справедливость. Законы. Кто же отбирает ребенка из семьи, где его любят и где ему хорошо?

Светлана Николаевна продолжала атаковать нас. Меня еженедельно вызывали в Овидиополь в службу по делам детей. Андреева заявляла: «Отдайте ребенка добровольно, мы его все равно заберем!».

На нас стали давить из районной прокуратуры, пугали, что заведут уголовное дело, поскольку мы-де взяли ребенка с корыстной целью. Какой? Мы ведь ничего ни у кого не просили. Мы хотели только спокойной жизни для себя и своих детей.

А в сельсовете нам прямо сказали: у вас на руках ни одного документа на опеку над ребенком нет, даже в суд подать не сможете…

Помните, вся папка с документами на Колю была оставлена в сейфе Иосиповского сельского совета? Вот когда аукнулась доверчивость Наташи.

Через три месяца семья Лень сдалась. Было невыносимо выдерживать весь этот прессинг, чувствуя себя абсолютно беззащитными перед отлаженной государственной машиной.

Они согласились отдать Колю, только попросили не забирать его из дома. Вынести кошмар этой сцены не смогли бы ни Наташа, ни Толя, ни Катюша.

Забирали его из садика. По словам воспитательниц, он кричал и отбивался. Стресс этого насильственного изымания из привычной жизни для маленького ребенка тоже оказался ужасным.

- Не могу себе простить, - глаза Наташи полны слез, губы дрожат. – Я была забитая, не могла сопротивляться, боялась за Катю, что ее никто не защитит, если с нами что-то случится…

Анатолий молча выходит из комнаты. Снова вспоминать те горькие дни ему тяжело.

«Решение № 1 исполнительного комитета Иосиповского сельского совета Овидиопольского района Одесской области от 28 марта 2005 года.

1. Освободить супругов Лень от опеки над несовершеннолетним Колей в связи с определением его под опеку Светланы Николаевны (выделено мной – Авт.), которая проживает в селе Великодолинское по адресу…

2.Признать утратившим силу решение исполкома Иосиповского сельского совета от 23.09.2004 за № 20 «О назначении опекунами супругов Лень над несовершеннолетним Колей».

Председатель А.Д.Чабанюк».

Вот так. Поражает оперативность проведенной бюрократической операции: 25 марта 2004 года было вынесено решение Овидиопольского районного совета опеки о целесообразности отмены опекунства супругов Лень над Колей. 28 марта совет опеки обратился с соответствующим письмом в Иосиповский сельсовет. И в тот же день, 28 марта (как будто там этого письма ждали с нетерпением!) решение об отмене опеки было принято сельсоветовским исполкомом.

Меня лично удивляет №1 этого официального решения. Неужели в конце марта, когда, по сути, уже был на исходе первый квартал нового 2005 года, исполком принимал только первое свое решение? Или так спешили оформить это сверхсрочное дело, что за цифрами не уследили?

Это ж на КАКИЕ рычаги надо было жать и КОМУ жать, чтобы так споро и ловко лишить семью Лень маленького Коли?

Две семьи – два образа жизни

Однако не посчитаю за грех повторить снова и снова: сейчас Коля абсолютно счастлив. Он забыл маму Наташу, папу Толю, сестричку Катю. И слава Богу.

И хоть передавали его безмужней Светлане Николаевне, имеющей двух детей, неотремонтированный дом и туалет-скворечник во дворе (чем же эти условия лучше условий семьи Лень?), со временем все у них наладилось. Танечка вышла замуж по большой любви за хорошего парня. Вадик учится в профтехучилище на докера-стивидора. Коленька ходит во второй класс и радует маму отличными оценками.

Светлана Николаевна разыскала его родственников во Львовской области. Они уже дважды побывали там в гостях. Хочет, чтобы ребенок знал свои корни и свою родню. И мне разрешила сфотографировать Колю и написать все как есть. Сказала: «Свою историю, когда вырастет, он тоже должен знать».

В их доме сделан евроремонт. Куплена новая мебель. Есть телевизор, DVD, компьютер. Внутренний санузел поражает современностью и формой суперсантехники. «Скворечник», правда, все еще торчит во дворе – Коля с друзьями очень даже неплохо пользуются им, чтобы не бегать домой по каждому поводу. Но так это только дополнительное удобство – а как иначе?

Дом их – полная чаша. Холодильник, подвал, полки на кухне забиты снедью. Пироги пекутся почти каждый день. Меня угощали – вкусно. Светлана Николаевна - отличная хозяйка. По ее собственному признанию, ночь не спит, если в доме есть хоть одна банка, в которой еще что-то не законсервировано.

И вкалывает Светлана Николаевна, не щадя себя, берет кредиты, ссуды, отдает своевременно. Хочет, чтобы семья никогда ни в чем не нуждалась. Говорит: «Хочу доказать сама себе, что справлюсь».

Конечно, у Наташи и Анатолия все было бы иначе. Без евроремонта – точно, зато с дорогими редкими книгами. Без телевизора, зато с регулярными поездками в Одессу в дельфинарий, в театры и на концерты. Без ежедневных пирогов, зато с замечательными семейными праздниками, сюрпризы к которым готовят мама Наташа с Катюшей обязательно вместе…

Все семьи разные, с родными ли, приемными ли детьми. Потому что разные родители всяк по-своему видят свое предназначение на земле. И если Коля, судя по всему, будет стоять на этой земле крепко, сильно и уверенно упираясь в нее ногами, то Катя уже сейчас витает в облаках и даже рисует «портрет облака». Здорово это у нее получается.

История однако не окончена. Время лечит постепенно. Через год после описанных событий Наташа с Катей попали все в ту же овидиопольскую районную больницу и встретили там трехлетнего Юрочку и семилетнюю Надю, братика и сестричку, воспитанников белгород-днестровского детского дома…

Надо знать Наташу, ее отзывчивость, доброту и беззащитную обнаженность души, сполна изведавшую горе, потери и отчаяние, чтобы понять ее реакцию на детей-сирот.

Много мам со своими малышами одновременно с ней попадали в педиатрическое отделение этой больницы, в котором наряду с домашними находились и обездоленные дети. Безусловно, эти брошенные, преданные с самого рождения, получившие статус «государственных» или только оформляемые в дома ребенка или детские дома ребятишки вызывали у всех жалость и сочувствие. Никто не отказывал им во внимании, сладостях или самом обыкновенном тепле рук, которое так много значит для крохи, только-только столкнувшейся с реалиями несправедливой жизни.

Но так уж получалось, что только Наташа из всех этих мам стремилась всякий раз действенно изменить судьбу сирот к лучшему, потому что для супругов Лень знакомство с такими детьми могло означать только одно – их надо забрать в семью.

Бумага все терпит

Наталья Владимировна рассказывает:

- Юрочке было три годика, Наде семь. В больнице они не отходили от меня ни на шаг и очень подружились с Катей. Для меня и Анатолия эти чудесные робкие детишки были как лекарство от стресса, который мы все еще переживали после того, как у нас несправедливо и насильственно отобрали Колю. Мы решили забрать Надю и Юрочку из детского дома и оформить над ними опеку.

Поехали в Белгород-Днестровскую районную администрацию. Встретили нас там приветливо, мы ничего не скрывали ни по поводу Кати, с ее синдромом Дауна, ни по поводу Коли, со всей той историей. Тамошний инспектор службы по делам детей сказала, что мы имеем полное право создать приемную семью, только оформлять все дела следует по месту жительства в Овидиопольском районе. С тем мы и отправились к начальнику районной службы по делам детей Марии Ивановне Андреевой. И она категорически нам заявила, что быть приемной семьей мы не можем.

- Почему? Мария Ивановна как-то объяснила этот вывод?

- Нет, сказала, что не можем – и точка. Но мы все-таки подали заявление на оформление опекунства и через некоторое время получили официальный отказ за подписью председателя Овидиопольской райадминистрации…

Этот официальный документ за № Л-8410 от 16 января 2008 года находится сейчас передо мной. Цитирую: «В соответствии с п.14 абзаца 7 Постановления Кабинета Министров Украины от 26 апреля 2002 года № 565 «Об утверждении Положения о приемной семье», не могут быть приемными родителями лица, с которыми на общей жилой площади проживают члены семьи, имеющие глубокие органические поражения нервной системы, больные СПИДом (кроме семей, которые берут на воспитание детей, пораженных ВИЧ-инфекцией), открытую форму туберкулеза, психотропные нарушения, у которых официально зарегистрированы асоциальные проявления, склонность к насилию.

Учитывая медицинское заключение главного врача Овидиопольского района, заболевание вашей дочери относится к категории болезней с врожденными глубокими органическими поражениями нервной системы.

В связи с вышеизложенным создание приемной семьи на базе вашей семьи, к сожалению, невозможно. Председатель районной государственной администрации Наталья Чегодарь».

- Я что-то не понимаю, как же вам передавали в 2004 году под опеку Колю, если уже два года действовало столь серьезное постановление? Или Катю официально освидетельствовали только тогда, когда вы решили взять из детского дома Юрочку и Надю? – спрашиваю я у супругов Лень.

- Никто ее на районном уровне официально не освидетельствовал.

- А откуда тогда взялось медицинское заключение главврача, на которое ссылается Наталья Чегодарь?

- Нас это тоже заинтересовало и возмутило, - говорит Анатолий. – Мы ездили к Литвинчуку (Владимир Давыдович Литвинчук – главный врач овидиопольской районной больницы, гинеколог по медицинской специализации – Авт.), и он нам сказал: «Я ничего не подписывал. Это не моя подпись».

- Повторите еще раз, пожалуйста: Владимир Давыдович Литвинчук сказал вам, что никакого заключения не давал?

- Да. Более того, когда мы стали жаловаться в разные инстанции, один из депутатов Овидиопольского райсовета (имя и фамилия этого депутата редакции известны – Авт.) рассказал, что якобы на сессии обсуждался наш вопрос и Литвинчук отказался от этого письма…

Честно говоря, меня этот детективный поворот событий настолько заинтересовал, что я в тот же день созвонилась с Владимиром Давыдовичем. И главный врач Овидиопольского района, услышав, что его беспокоят из областной газеты, заявил мне, что и заключение, и его подпись подлинные. Ни от чего он не отказывался и отказываться не собирается.

Таким образом, судьбоносное для семьи Лень и маленькой Катюши решение имеет место быть и даже определять отношение к ним местных властей.

Как же появился на свет этот важный официальный документ, если Владимир Давыдович и в глаза не видел ребенка, о болезни которого делает столь далеко идущие выводы?

Как сказала мне при личной встрече директор Овидиопольского районного центра социальных служб для семьи, детей и молодежи Ирина Николаевна Сапсай, инициатива получения этого мнения специалиста-медика исходила от нее лично.

С семьей Лень и Катюшей, которая, кстати, ей очень нравится и которая постоянно радует работников возглавляемого ею центра своими успехами в рисовании и участием во всевозможных выставках, Ирина Николаевна знакома с 2006 года, с того, собственно, времени, когда ее организация и образовалась.

- Родители уделяют девочке очень много внимания, и все мы знаем о ее успехах. Катя – всеобщая любимица, - рассказывает Ирина Николаевна. – Но когда они стали просить передать им под опеку двух детей, мы не могли не обратить внимания на соответствующее постановление Кабинета Министров, запрещающее создавать приемные семьи, где уже есть дети-инвалиды с глубокими органическими поражениями нервной системы. Болезнь Дауна это, знаете… Говорят, дети с этим синдромом непредсказуемы в реакциях и даже агрессивны в период полового созревания. Мы не можем рисковать в таких ситуациях.

Поэтому, встретив главврача района, я попросила его дать заключение по этому поводу. И Владимир Давыдович сказал, чтобы мы сделали официальный запрос, на который он прислал соответствующий официальный ответ.

Вот этот ответ за № 339 от 24 мая 2007 года:

«На ваш № 1/14/01-1362 от 23.05.2007г. администрация Овидиопольской центральной районной больницы отвечает, что болезнь Дауна, Q-90.0 по МКХ-10, относится к категории заболеваний с врожденными глубокими органическими поражениями нервной системы. Главный врач Овидиопольского района В.Д.Литвинчук».

Как видите, о Кате Лень – ни слова. Но зато какие далеко идущие выводы!

Я отправляюсь к заведующему педиатрическим отделением овидиопольской районной больницы Николаю Фомичу Осадчему и прошу рассказать о Кате Лень, которую он наблюдает с самого раннего возраста. Первое, что говорит мне Николай Фомич, синдром Дауна у Кати слабо выражен. Учитывая внимание, которое уделяют ее воспитанию родители, у Катюши хорошая перспектива в обучении и адаптации в обществе.

Затем, открыв какой-то серьезный медицинский фолиант, доктор Осадчий читает, что люди с синдромом Дауна, несмотря на внешнюю схожесть, отличаются друг от друга так же, как и люди без синдрома Дауна. У разных людей с синдромом Дауна разные умственные способности, разное поведение и физическое развитие, равно как и степень умственной отсталости.

- Николай Фомич, скажите, как же могло появиться заключение, посвященное Кате Лень, которое судит о ее ситуации «вообще», а не «в частности»?

- Я об этом заключении ничего не знаю. Со мной никто не советовался.

Наталья Владимировна и Анатолий Иванович показали мне психолого-педагогическую характеристику Кати, выданную в феврале 2007 года Институтом реабилитации лиц с отклонениями психофизического развития имени Януша Корчака за подписями директора М.К.Игониной, главного специалиста профессора доктора медицинских наук И.В.Галиной, зав. отделением ранней реабилитации М.А.Луценко и психолога О.М.Коновал.

Вот выдержки из этой характеристики: «Легкая степень задержки психофизического развития… девочка адекватна, доброжелательна… с легкостью входит в контакт с детьми, взаимодействует с персоналом… фон настроения стабильный… атмосфера в семье благоприятная…».

- Почему вы не ознакомили с этой характеристикой чиновников районных подразделений по делам детей? - спросила я у Наташи и Анатолия.

- Ознакомили сразу же, как только получили этот документ в институте. Только чиновники не захотели принять его во внимание.

Позже я расспрашивала об этой характеристике руководителей службы по делам детей различного ранга и получила вот такие ответы.

Директор Овидиопольского районного центра социальных служб для семьи, детей и молодежи Ирина Сапсай: «Вы что, не знаете, что подобную бумагу можно и купить?».

Начальник службы по делам детей Овидиопольской районной государственной администрации Мария Андреева: «Катя Лень в течение нескольких лет занималась в этом институте. Неужели вы думаете, что они дали бы ей негативную характеристику? Все делалось по знакомству».

Начальник службы по делам детей Одесской областной государственной администрации Людмила Швырева: «Катя – замечательный ребенок. И синдром Дауна у нее, конечно, не очень сильно выражен. Но для нас заключение общественной организации, каковой является институт имени Корчака, не может иметь силы, поскольку мы – государственная служба».

Вот только не кажется ли вам странным, что в этой сложной ситуации, спорной не только с точки зрения юрисдикции, но и в моральном плане, главным и решающим для государственных органов стало заключение, сделанное не специалистами по вопросам психофизического развития, а врачом-гинекологом?

«Болезнь Дауна – в головах некомпетентных врачей»

Цитата, вынесенная в подзаголовок, принадлежит французскому психиатру Жерому Лежену, посвятившему свои научные изыскания синдрому Дауна и открывшему в 1959 году его причину.

Оказывается, дело всего лишь в лишней хромосоме. У обычных людей их сорок шесть, людям, родившимся с синдромом Дауна, природа подарила их сорок семь.

Придя в Институт имени Януша Корчака и побеседовав с его председателем правления и главным специалистом Одесского городского центра реабилитации детей-инвалидов (это, кстати, государственная организация, работающая с институтом не только под одной крышей, но и в тесной научной взаимосвязи, странно, что об этом не знают в областной службе по делам детей – Авт.) Ириной Викторовной Галиной, я узнала немало интересного.

Выяснилось, что таинственный индекс Q-90.0 по МКХ 10, фигурирующий в заключении главврача Овидиопольского района, означает не коэффициент умственного развития пациентов с синдромом Дауна, а всего лишь диагноз «хромосомные нарушения» по международной классификации болезней. Никаких глубоких органических поражений нервной системы этот диагноз вообще обозначать не может. Каждый человек с синдромом Дауна требует строго индивидуального подхода.

Когда редакция «Юга» обратилась к руководству Одесского городского центра реабилитации детей инвалидов с просьбой организовать научное тестирование Катюши, нам охотно пошли навстречу. Для чистоты эксперимента проводить тесты был приглашен специальный педагог доктор Вернер Шпаннер (Германия).

Я присутствовала на этой длительной и скрупулезной процедуре, в которой принимала участие и профессор Галина. Получила я и официальное заключение этих специалистов:

«Ребенок… хорошо контактирует со взрослыми и детьми, общительный, дружелюбный, активный и бодрый. Работает с интересом, обучаем, обладает высоким уровнем концентрации внимания.

Состояние слуха - норма, состояние зрения – норма, зрительно-моторная координация развита хорошо. Развитие крупной и мелкой моторики без отклонений. Дифференцирует цвета и простые геометрические формы, знает их названия…

Уровень мышления наглядно-действенный с элементами абстрактного. Речь понимает в полном объеме, принимает и выполняет инструкцию взрослого. Вестибулярный контакт поддерживает. В экспрессивной речи пользуется простой фразой (из 2-3 слов).

Знает и называет предметы обихода, животных, части тела. Правильно дифференцирует количество (много, мало, один). Ориентируется во времени (времена года, месяц, дни недели, части суток).

Результаты тестирования показали легкую степень умственной отсталости, выраженную в виде недоразвития психо-речевых функций /dv-cv Test: IQ~65 Lodical - Picture Test: IQ~65-70/».

IQ~65-70 здесь – уровень умственного развития Кати Лень. Нормой считается IQ~100. Однако далеко не у всех нормально развивающихся детей этот показатель достигает ста процентов.

Мнение Ирины Викторовны: «Важен не только результат тестов, а и то, как Катюша работает – охотно, конструктивно, проявляя юмор и склонность к сотрудничеству, переживая за результат каждого теста.

Дети с синдромом Дауна занимают все градации умственной отсталости, от достаточно глубокой до легкой. У Кати Лень мозаицизм – наиболее легкая форма. Подход к Кате как к пациенту с тяжелыми отклонениями неправомочен и неправомерен.

Я прекрасно знаю Закон, запрещающий брать детей в семью, где есть ребенок с глубокой умственной отсталостью, склонностью к агрессии и прочими психическими отклонениями. Это не о Кате Лень»…

Мы обратилась с просьбой провести психиатрическое освидетельствование Катюши и к главному детскому психиатру Одесской области Галине Ивановне Бакуленко.

Цитирую заключение за ее подписью Одесского областного психо-неврологического диспансера, осуществляющего свою деятельность, как свидетельствует об этом бланк сего ответственного учреждения, под эгидой Одесской областной государственной администрации:

«…Легкая умственная отсталость. Поведенческих, эмоциональных нарушений не выявлено. Рекомендовано: наблюдение психиатра, генетика, психологическая в т.ч. логопедическая коррекция».

Честно говоря, не поддается разумению, почему подобные тестирования у компетентных специалистов не были в свое время организованы районной и областной службами по делам детей для Катюши Лень? Ведь их основное предназначение – защищать интересы всех без исключения ребятишек: сирот и имеющих родителей, больных и здоровых, одаренных и бесталанных… У государства среди них не должно быть любимчиков и изгоев. Именно для соблюдения этого святого правила и создавались в нашей стране специальные службы по делам детей.

Как же несправедливо и гадко, что в случае с беззащитной семьей Лень именно районная служба подобного профиля попыталась поставить «черную метку» на личности и жизненных перспективах хорошего человечка Кати, которая за свою маленькую жизнь никому не сделала ничего плохого. Которую лишили братика Коли. И которой не разрешили иметь братика Юру и сестричку Надю.

Но и это еще не конец нашей истории…

Не ошибусь, предположив, что лучший вариант гражданина Украины для многих наших госчиновников – вариант бессловесный, слепоглухонемой и безграмотный, чтобы не мог ни роптать, ни жалобы писать в вышестоящие инстанции. А коль рискует кто-то «сметь свое суждение иметь», пусть пеняет на себя. На то они и ГОСУДАРСТВЕННЫЕ чиновники, чтобы карать от имени государства.

Этого не учли Наталья Владимировна и Анатолий Иванович Лень, до глубины души возмущенные беспрецедентной попыткой районных властей превратить их дочь Катюшу в существо «с глубокими органическими поражениями нервной системы», у которого статус «дебилки» навсегда отнимет возможность иметь сводных сестру или брата.

«Ужас» в конверте

- Мы почти год пытались оспорить запрет районных властей создать приемную семью из-за Катиного синдрома Дауна, - рассказывает Наталья Владимировна. – Написали о своей беде народному депутату Раисе Николаевне Сорочинской-Кириленко, которая приняла ее близко к сердцу и лично обратилась в Министерство по делам семьи, молодежи и спорта, ведающее вопросами усыновления и определения под опеку детей-сирот. Через некоторое время получили официальный ответ за подписью самого министра Юрия Павленко.

Вот вывод этого министерского письма от 21 апреля 2009 года №16/4102:

«...Учитывая психолого-педагогическую характеристику, выданную институтом реабилитации лиц с отклонениями психофизического развития имени Януша Корчака (для столичного министерства мнение этой научной общественной организации является авторитетным – Авт.), в которой отмечается, что ваша дочь Екатерина Лень 2001-го года рождения имеет легкую степень задержки психоречевого развития и не проявляет асоциальное поведение, считаем возможным рассмотрение ваших кандидатур в качестве приемных родителей.

…Вам необходимо обратиться в соответствующие органы районной исполнительной власти по месту вашего проживания, а именно в службу по делам детей и в центр социальных служб для семьи, детей и молодежи.

С целью урегулирования поднятого вами вопроса службе по делам детей Одесской областной государственной администрации направлено соответствующее письмо.

О принятых мерах указанный орган вас проинформирует дополнительно.

С уважением, министр Ю.А.Павленко».

Замечательный образец чуткого бюрократического отношения к решению проблемы, не правда ли? С одной стороны, закономерно устраняется главное препятствие в создании приемной семьи Лень из-за сфабрикованного Катиного «глубокого органического поражения нервной системы», с другой – все отдается на откуп именно тем местным чиновникам, которые всю эту кашу и заварили. И они не замедлили отреагировать.

- Приехала комиссия во главе с начальником областной службы по делам детей Людмилой Швыревой, - продолжает свой рассказ Наташа, - посмотрели, как мы живем. Людмила Александровна – очень приятная, мягкая женщина. Никакой агрессии или недовольства мы в ней не почувствовали. И Катюша ей понравилась.

Правда, начальник районной службы по делам детей Мария Ивановна Андреева была злая: «Никаких детей для вас у меня в районе нет!». Мы думали, что гнев ее переживем и рано или поздно наладим отношения. А через неделю приходит этот ужас…

«Ужас» - это письмо Одесской областной государственной администрации от 8 мая 2009 года № Л-1157 о/п. Цитирую:

«Уважаемая Наталья Владимировна! …Решением исполкома Иосиповского сельского совета от 23.09.2004г. №20 вы были назначены опекунами над несовершеннолетним Колей, имеющим статус ребенка, лишенного родительской опеки.

Решнием Иосиповского сельского совета Овидиопольского района от 28.03.2005г. №1 вы освобождены от обязанностей опекунов за ненадлежащее обеспечение условий содержания ребенка (выделено мной - Авт.).

В соответствии с действующим законодательством, учитывая жилищно-бытовые условия, а также то, что вы были освобождены от обязанностей опекунов, создать на базе вашей семьи приемную семью невозможно.

Заместитель председателя областной государственной администрации А.Л.Ткачук».

Все! И как будто не было эпопеи «Отдайте ребенка добровольно!», и не ломали в течение трех месяцев сопротивление мамы Наташи и папы Толи, и не запугивали их прокуратурой, и не принимала в этой операции самое деятельное участие начальник районной службы по делам детей Мария Андреева, которой неизвестно почему приглянулась вдруг Светлана Николаевна, правдами и неправдами отбиравшая у законных опекунов Колю и имевшая четыре года назад, кроме неполной семьи с двумя несовершеннолетними детьми на иждивении, примерно такие же бытовые условия, как и супруги Лень. Разве что комнат в ее не отремонтированном в те времена доме было поболее.

Странно и то, что мне при всей настойчивости так и не удалось обнаружить документы, которые бы официально в 2005 году констатировали факт, что супруги Лень были освобождены от обязанностей опекунов из-за ненадлежащего обеспечения условий содержания маленького Коли.

- Наверное, нас должны были вызвать куда-то, что-то поставить в вину? Хоть один депутат сельсовета приходил к нам? Откуда взялось мнение, что нас лишили Коли из-за того, что мы не справились с опекой? – отчаянные вопросы Анатолия риторическими не назовешь.

Всего одна строчка чиновничьего резюме, в соответствии с Семейным кодексом Украины, навсегда поставила крест на возможности супругов Лень стать приемными родителями. Да, да, по существующему у нас законодательству, лица, не обеспечившие соответствующих условий для содержания приемного ребенка, получают статус неблагонадежных и навсегда лишаются права на усыновление или взятие под опеку детей-сирот.

Кроме того, существует положение, что разница в годах между усыновителями и усыновленными детьми не должна превышать сорока пяти лет. Наташа и Анатолий неуклонно приближаются к пенсионному возрасту, являющемуся непреодолимым препятствием для усыновления маленького ребенка. Полноценные четыре года были просто вычеркнуты из их усыновительного возрастного ценза стараниями районной службы по делам детей.

Закономерно, что перед Натальей Владимировной и Анатолием Ивановичем могут навсегда закрыться все чиновничьи двери, и проблема, с которой они дошли до самого Киева, перестанет существовать сама собой.

Не делай добра – не получишь зла

Отправляюсь в начальственные кабинеты районных и областных руководителей службы по делам детей. Все-таки хочется узнать, что же такое творили с маленьким Колей мама Наташа и папа Толя, если их официально признали не справившимися с его опекой?

Они что, били ребенка? Плохо кормили и одевали? Не лечили? Не уделяли ему внимания? Не занимались его развитием? Или обманули районные власти вкупе с депутатами Иосиповского сельсовета, что живут в барских хоромах? Или развели грязь и антисанитарию на принадлежащей им жилплощади?

Директор Овидиопольского районного центра социальных служб для семьи, детей и молодежи Ирина Сапсай: «Что там было с Колей, я не знаю, потому что тогда еще не работала. А вот живут они в ужасных условиях: квадратура квартиры приличная, но одна комната, удобства на улице… В детдоме дети живут лучше. Когда государство отдает ребенка в семью, мы не можем идти на ухудшение условий его проживания».

Начальник службы по делам детей Овидиопольской районной государственной администрации Мария Андреева: «Опека над Колей была прекращена по вине самой семьи Лень, в соответствии с пунктом четыре статьи двести двенадцать Семейного кодекса Украины, за ненадлежащее исполнение семейных обязанностей. Папа сидит и ничего не делает – где вы видели такое? У них одна неотремонтированная комната. Пусть бы занимался ремонтом. Та женщина, которой передали Колю, сделала ремонт сама».

Начальник службы по делам детей Одесской областной государственной администрации Людмила Швырева: «Видно, что у людей недостаток денег. Ветхий дом, нет кухни, даже телевизора нет. Приехали – в комнате не топлено, а у них ребенок-инвалид. Папа не работает. Хочешь заниматься Катей – работай ночами сторожем. Ни один ребенок из интерната не пойдет в такие условия. Наши дети привыкли жить нормально».

По поводу работы Анатолия Ивановича сторожем мы уже все знаем, равно как и о возможности трудоустройства в Иосиповке.

А по поводу ремонта не грех вспомнить о том, что в свое время именно государство обокрало Наталью Ивановну на восемь тысяч рублей, которые, ох как пригодились бы для приведения в порядок их и вправду не самой комфортабельной в Овидиопольском районе квартиры. Одни стройматериалы ныне стоят столько, что никакая учительская зарплата вкупе с зарплатой сторожа на винограднике не потянут их приобретение. Вот и готовили ремонт квартиры супруги Лень в течение нескольких лет в соответствии со своими возможностями.

Кстати, нынешний председатель Иосиповского сельского совета Николай Николаевич Глущенко так охарактеризовал Анатолия: «Хозяин он нормальный – ничего не скажу плохого. Посмотрите, как обустроил подворье, какие поделки мастерит. Но человек настроения, нервный, не очень располагающий к общению»…

Да, при такой-то жизни не быть нервным мудрено.

Я впервые приехала к семье Лень без предупреждения, застав Анатолия Ивановича за штукатуркой внутренней стены, на которой уже были укреплены утеплительные щиты. По его словам, крен стен обветшавшего строения был в несколько десятков градусов, пришлось серьезно выравнивать их. Работы очень много. И, судя по всему, глава семьи ее не боится.

Просто в предыдущие годы время и внимание больше уделялись Кате: попробуйте ежедневно поездить с ребенком из Иосиповки на занятия в Дом с ангелом либо Институт Януша Корчака в Одессу и обратно. Никаких сил к вечеру не останется.

Да и Колю брали Наташа и Анатолий спонтанно, без подготовки, исключительно по велению сердца, как говорится. О ремонте квартиры даже не думалось, хотелось в первую очередь обеспечить ребенка душевным теплом. Они даже предположить не могли, что все так обернется. Вот уж воистину: не делай добра – не получишь зла.

Милость надо заслужить

Так уж вышло, что за все время проживания в Иосиповке Наталья Владимировна Лень обратилась к руководству районной администрации за помощью только один-единственный раз. Не хватало средств на газификацию их и вправду холодного дома. Установка АГВ решила бы все проблемы с отоплением, да и условия проживания неизмеримо улучшились бы: все-таки газ – это вам не печка с углем.

Ничего нет вопиющего в подобной просьбе сельской учительницы, немало на общественных началах делающей для района в качестве руководителя районного методобъединения. Как не помочь, если возможность имеется?

О том, что вопрос о безвозмездной газификации их квартиры решен положительно, извещало письмо за подписью председателя районной государственной администрации Натальи Чегодарь от 30 октября 2007 года № Л-3350.

Прошло два долгих года, интеллигентная Наталья Владимировна стеснялась надоедать администрации напоминаниями о неисполненном обещании. А весной 2009-го ей и ее мужу государственные чиновники, прибывшие с той памятной проверкой, поставили на вид и печное отопление, и отсутствие газа.

По словам Наташи, когда был вынесен окончательный вердикт о том, что они не смогут быть приемной семьей, Мария Ивановна Андреева мстительно посоветовала: «Ремонтируйте печку. Газа вам не будет».

Не кажется ли вам странной подобная позиция руководителя районной службы по делам детей? Особенно если учесть, что Катя Лень является инвалидом детства?

Впрочем, история хранит и поразительные примеры доброжелательной оперативности Марии Ивановны.

В Великодолинском сельском совете мне позволили ознакомиться с двумя интересными документами: заявлением Светланы Николаевны о взятии под опеку несовершеннолетнего Коли, поданном только 18 апреля 2005 года, и письмом на имя председателя сельсовета О.Л.Базеляна от 30 марта того же года за подписью заместителя председателя Овидиопольской районной администрации по социальной защите А.В.Воротнюка.

В письме содержится конкретная просьба: «С целью защиты прав и интересов несовершеннолетнего Коли орган опеки и попечительства ходатайствует перед исполкомом сельского совета о принятии соответствующего решения по поводу устройства ребенка на полное обеспечение в детский сад, расположенный на территории воинской части».

То есть почти за двадцать дней до официального оформления Коли под опеку Светланы Николаевны районная служба по делам детей побеспокоилась о его устройстве в самый лучший великодолинский детский сад, да еще на полное обеспечение. Браво! Что еще можно сказать в ответ на такую заботу о ребенке?

Жаль только, что другим детям не всегда достается подобное доброжелательное внимание.

В вопрос о газификации жилища семьи Лень довелось вмешаться нашей редакции. Правда, никаких особых усилий предпринимать не пришлось. Сначала я позвонила заместителю председателя Овидиопольской райадминистрации Александру Васильевичу Воротнюку, потом заглянула к нему лично. И оказалось, что этому милому энергичному человеку было достаточно снять телефонную трубку и связаться с соответствующим специалистом. Через два дня газовая труба была подключена к дому Натальи Владимировны и Анатолия Ивановича.

От имени семьи Лень и журналистов «Юга» говорим самое искреннее спасибо Александру Васильевичу за проявленные заботу и внимание.

Но и понять никак не можем, почему чиновники из службы по делам детей оказались столь индифферентными в этой ситуации? Им было бы гораздо удобнее вовремя напомнить, похлопотать, проконтролировать – и на одного в самом прямом физическом смысле обогретого ребенка стало бы в Овидиопольском районе больше. Увы, милости, равно как и немилости, раздаются этой без всякого преувеличения важной службой в строго индивидуальном порядке.

Сиротские слезы

Когда я общалась с заведующим педиатрическим отделением овидиопольской районной больницы Николаем Фомичем Осадчим, он попросил:

- Проведайте одного моего пациента. Очень хороший мальчик. Круглый сирота. Никто к нему не ходит. Ребенок постоянно в подавленном состоянии.

Так я познакомилась с выпускником Килийской школы-интерната шестнадцатилетним Сережей Бренеште.

Маленький худенький мальчишка смотрел полными слез глазами на протянутые мной фрукты. Незадолго до своей болезни он был определен в овидиопольское профтехучилище. Причем выбор училища был сделан наставниками Сережи исключительно из-за того, что при нем имеется общежитие.

На кого ему предстоит учиться, Сережа толком не знал. А всегда мечтал быть шофером. По интернату скучал страшно и свое нынешнее положение воспринимал как жизненную катастрофу.

На мои расспросы, хотел бы он иметь приемную семью, приемных родителей, сестричку или братика, смог бы жить с ними в не очень богатом доме, Сережа не ответил - долго сдерживаемые слезы тихо поползли по его щекам.

- А что, есть такие люди? - удалось разобрать мне.

И подумалось, чего стоят уютные спальни и теплые туалеты, предоставляемые детям-сиротам в нынешних интернатах и детских домах, пятиразовое питание, отлично организованный летний отдых, выпускные вечера в «Садах Победы» и подарки лично от губернатора, если вся эта красота и лепота резко оказываются за чертой самостоятельной жизни, в которую выбрасывают абсолютно не подготовленных к ней детей.

И оказывается, что не умеют эти мальчишки и девчонки ни позаботиться о себе, ни с толком потратить деньги, ни ощутить себя ответственными за свою собственную судьбу. Отсюда депрессии, ожесточение, растерянность. А позже – неумение создать свою семью, бесхозяйственность, нередко – алкоголизм, распавшиеся браки, брошенные в роддоме дети… Согласитесь, подобная участь отнюдь не редкость для детей, выросших в детдомах и интернатах.

Чем же плоха была бы семья Лень со своим скромным бытом и высокой духовностью для сироты, который на самом-то деле никому по-настоящему не нужен в целом свете?

Тот же Сережа, окажись полноправным членом их семьи, не почувствовал бы себя таким одиноким и беззащитным в своем сложном подростковом возрасте.

И в больницу к нему было бы кому прийти. И побаловать вкусненьким. И пожурить, и поругать, если надо. И учился бы он, конечно, не в первом попавшемся училище, в специализацию которого даже не вник как следует, а обязательно по призванию. И рисовал бы, и читал потрясающие книжки, и ездил в дельфинарий вместе с Катей. И любил ее, смешную и ласковую девчонку, потому что не любить такое чудо невозможно.

А цена не сбывшегося сиротского счастья – теплый туалет и телевизор, которых нет в доме Наташи и Анатолия.

Невероятно все это. Несправедливо. Унизительно для тысяч и тысяч достойных граждан Украины, которым отказывают в усыновлении из-за недостаточной обеспеченности, уровень которой определяет, как правило, обвешенная золотыми украшениями, как новогодняя елка, строгая районная чиновница.

Впрочем, я готова принять возражение, что мои эмоциональные сентенции абсолютно не соответствуют регламентированному государством порядку создания условий для жизни и развития детей-сирот. Государственные чиновники для того и поставлены, чтобы если не улучшать эти условия, то уж точно не ухудшать их.

И вот здесь позволю себе усомниться. История маленькой Ксении, о которой редакции в своей жалобе тоже сообщили жители Овидиопольского района, свидетельствует как раз об ином.

О маленькой Ксене и ее несчастной семье первыми мне сообщили жители Новоградовки, где я оказалась, пытаясь собрать сведения об Анатолии Лень. В Марьяновке о них мне начали рассказывать сходу. И даже в более отдаленном Великодолинском об этой ужасной ситуации знали.

Стоило людям услышать, что я представляю газету и занимаюсь журналистским расследованием, связанным с проблемами усыновления и опеки, следовала просьба: расскажите, как в Марьяновке отбирают девочку у матери. Создавалось впечатление, что эта история будоражит жителей всего района.

А когда в Марьяновке я услышала: «Пусть только сунутся, выйдем с топорами и вилами, а дитя не отдадим!», стало ясно, что случай этот создает самый настоящий очаг социальной напряженности. Не отреагировать на него было нельзя.

Позже выяснилось, что, пожалуй, единственными не осведомленными о сложившейся в Овидиопольском районе экстраординарной ситуации оказались государственные чиновники областной службы по делам детей во главе с ее руководителем Людмилой Александровной Швыревой. А в немалой степени способствовали ее возникновению государственные чиновники аналогичной районной службы под руководством Марии Ивановны Андреевой.

Мама Люда и папа Саша

Опущу подробности поисков мамы Людмилы Торчаниной, о которой твердили мне жители района. Сегодня она и маленькая Ксенечка скрываются от исполнительной службы юстиции. Я знаю, где они находятся, но никогда и никому не раскрою этот секрет. Слишком много натерпелась Люда от родного государства за добро, которое сделала и продолжает делать для своего ставшего самым родным на свете ребенка.

А все дело в том, что Людмила Торчанина не мама Ксени и даже не ее приемная мать, а всего лишь опекун. Да и этого статуса ее в этом году лишили. Однако ближе, роднее, любимее, надежнее и вернее у Ксенечки, которой сегодня почти четыре года, никого нет в целом свете. Людмилу она закономерно считает своей мамой.

Людмила рассказывает:

- Мне было тридцать семь, мужу – сорок четыре, в браке мы были уже семь лет, а детей Бог не давал. Конечно, очень переживали, проверялись у специалистов. И однажды друг мужа Игорь Николаевич, медик по специальности, предложил поспособствовать в усыновлении ребенка.

Я сказала, что хочу самого маленького, новорожденного, чтобы как будто я сама его родила, чтобы стал родной кровинкой с самых первых дней жизни. Игорь Николаевич еще предупредил: тебе, мол, будет тяжело, ты уже немолодая, такую кроху поставить на ноги очень трудно. Но мы с мужем уже все решили.

Пятого февраля 2006 года к нам приехал Игорь Николаевич и сообщил, что два дня назад в Овидиополе родилась девочка, от которой отказалась мать. Ее можно удочерить.

Мы от радости не знали, что делать. Побывали в больнице, посмотрели девочку, навезли ей кучу вещей – от распашонок до памперсов, обратились в районо, собрали документы, прошли комиссию… Все как положено.

Решение Марьяновского сельсовета о передаче нам под опеку Ксенечки было принято двадцать восьмого февраля 2006 года. Но забрать ее из больницы мы смогли только через месяц – так долго нам оформляли справку о том, что мы с Сашей не состояли под судом. Без этого документа брать ребенка нельзя. Я даже хотела заплатить, чтобы было быстрее, только не знала кому…

- Люда, вы же хотели сразу удочерить девочку? Почему была оформлена передача под опеку?

- Я во всем следовала советам Марии Ивановны, начальницы районной службы по делам детей. Она сказала – сначала опека, а потом, когда биологическую мать официально лишат материнских прав, можно будет удочерять.

Имя девочке дали в больнице, фамилию Плеханова (фамилия изменена – Авт.) оставили как у матери, - продолжает Людмила. - Зарегистрировал ее заведующий педиатрическим отделением больницы Николай Фомич Осадчий – он всегда занимается этой процедурой, когда в отделении оказываются брошенные дети.

И все. Оформив документы, мы больше ни о чем не думали. Привезли Ксенечку домой. Все в доме перевернулось. Ничего нам в тягость не было. Вы не представляете, какая это радость, когда берешь тепленькое тельце, прижимаешь к себе, а эта кроха тебя узнает, улыбается, агукает… Мы с Сашей только благодаря Ксенечке поняли, какое это счастье – семья, которой Бог дал ребенка. Не важно – своего, приемного. Главное – ребенок, вокруг которого начинает вертеться вся жизнь.

Не та мать, что родила…

Но вернемся в овидиопольскую районную больницу и постараемся восстановить события, сопутствующие рождению здесь маленькой Ксении Плехановой.

Рассказывает акушерка Наталья Яковлевна Сидорова:

- Третьего февраля 2006 года, когда я была на смене в родильном отделении, к нам с отошедшими водами по «скорой» поступила двадцатилетняя Ляля Плеханова (имя и фамилия изменены – Авт.). Я ее хорошо знаю по предыдущим родам – несмотря на свой юный возраст Ляля уже успела родить двух детей. Выяснилось, что в этот раз беременность она скрывала, на учете в женской консультации не состояла…

- Она, что, не была замужем?

- Нет, муж у нее был. Но еще до родов Плеханова заявила, что ребенка забирать не будет, и требовала у медперсонала оформить дело так, будто она была на операции по удалению кисты. Когда никто на это не пошел, она стала просить, чтобы роды нигде не фигурировали, что это был якобы поздний аборт, потом требовала сказать родным, что ребенка нет, что он якобы умер…

- Ну, наверное, у нее были на это веские причины? Всякое ведь случается в жизни, особенно с такими молодыми женщинами?

- Я не спорю. Но в таких ситуациях мы всегда стараемся пробудить в роженицах материнские чувства. Просим взять ребенка на руки, покормить… И нередко женщины одумываются, принимают решение в пользу ребенка. Ничего этого с Плехановой не произошло. Ребенком она ни разу не поинтересовалась. Я к ней с маленькой и справа, и слева – посмотри, какая красивая девочка у тебя. Она отворачивалась. Грудь ей не дала. Ни разу к ней не подошла.

Вскоре приехал ее муж, и он тоже на ребенка не взглянул. Они оба подписали документы об отказе от своей девочки. Через четыре дня Плеханова выписалась из родильного отделения, а ребенка оставила. До конца марта девочка находилась в больнице. Ни мама, ни папа ни разу не поинтересовались, как она.

- Наталья Яковлевна, а как проходили роды у Ляли Плехановой?

- Родила – как выплюнула. Такие «кукушки», как правило, всегда рожают легко. Никаких осложнений, разрывов у нее не было, минимальная кровопотеря. А разве ее бы выписали так быстро, если бы были осложнения?

Слова акушерки подтверждает история болезни Ляли Плехановой, с которой ознакомили меня в овидиопольской районной больнице: «Беременность – 40 недель; гладкие роды; первый день – состояние удовлетворительное, живот мягкий; второй, третий четвертый дни – состояние удовлетворительное, лактации нет, выписана под наблюдение женской консультации».

Удалось разыскать жительницу Овидиополя Алену Перминову, которая находилась в родильном отделении вместе с Лялей Плехановой. Вот что вспоминает Алена:

- Третьего февраля Ляля родила хорошенькую здоровенькую девочку. Но еще до родов она заявила, что откажется от нее, потому что дома двое детей, которых нечем кормить. Уговаривали ее все: роженицы, акушерка, доктор Осадчий – Ляля и слушать ничего не хотела. Никаких вещей для маленькой у нее не было. Мы собрали памперсы и пеленки, у кого что было, чтобы как-то обеспечить девочку. Все это видела Плеханова, но никак не реагировала. Она даже ни разу не взяла ее на руки. Ребенок был на искусственном вскармливании с первого дня жизни. Мама кормить грудью отказывалась категорически. Мы, конечно, осуждали ее за такое поведение, но ей, честно говоря, на наше мнение было наплевать.

А сотрудница педиатрического отделения овидиопольской районной больницы Екатерина Михайловна Билоног, куда через десять дней поступила брошенная девочка, подчеркивает:

- За время моих дежурств ни мама, ни папа судьбой своего ребенка не поинтересовались. Не звонили, не навещали, не передавали каких-либо вещей. Не было этого и во время дежурств моих коллег. Мы все очень переживали за маленькую, и если бы хоть какое-то внимание со стороны этих горе-родителей проявилось, об этом знал бы весь персонал.

Заведующий педиатрическим отделением Николай Фомич Осадчий взял на себя печальную миссию оформления сиротского статуса новорожденной Ксенечки.

6 февраля 2006 года был оформлен акт о ребенке, оставленном в родильном отделении. В больницу была приглашена старший опер-уполномоченный Овидиопольского районного отделения милиции майор Р.Г.Мусаэлянц, и в присутствии свидетелей Ляля и Руслан Плехановы (имя и фамилия отца изменены - Авт.) подписали расписку, в которой официально отказались от своей дочери. «В дальнейшем претензий к удочерившим ребенка иметь не будем», - письменно заявляли они.

Так при живых маме и папе Ксенечка в одночасье стала круглой сиротой.

«Все равно его не брошу,

потому что он хороший…»

Встретились мы с Людмилой Торчаниной и Ксенечкой в Марьяновке, но не в ее доме, а в доме родителей. Люда в целях конспирации старается появляться у себя как можно реже, преимущественно когда стемнеет.

Нормальная семья, без особого достатка, но хозяйственная, уважающая труд и порядок – это видно сразу, как только ступаешь в аккуратный, с толком обустроенный двор ее отца и приемной мамы.

Ксенечка – маленький цыпленок в уютном желтеньком байковом платьице с румяными, как спелые яблочки, щечками – разглядывает незнакомую тетю. Глазищи у нее огромные, серые, любопытные. Аура благополучия и выпестованности просто окутывает ее с ног до головы. Видно, что и мама, и бабушка души в ней не чают. А уж дедушка… Нет слов! Жаль, что его сегодня нет дома. Рассказал бы о своих взаимоотношениях с внучкой немало интересного.

Входим в дом. Присаживаемся поговорить. Ксеня вертится рядом и вдруг шепчет маме на ушко, причем с нажимом, чтобы приезжая тетя слышала: «А она туфли не сняла, видишь? Так и зашла в комнату…».

Мы смеемся, а Люда с гордостью констатирует: «Она у нас хозяйка, любит порядок, чистоту, игрушки свои сама складывает и не переносит, когда кто-то что-то делает неправильно».

Я прошу Ксеню рассказать стишок, и оказывается, что Ксенечка, которой в то время было три с половиной годика, знает и про Таню, и про бычка, и про кота, которого решили покатать в машине, и про зайку, которого бросила хозяйка, - весь малышовый цикл Агнии Барто. Очень любит музыку. Танцует и поет с удовольствием. Умеет включать DVD-плейер и сама выбирает мультики для просмотра. В садик Ксенечка не ходит, но уже знает много букв, рисует. Люда собралась покупать пианино – хочет, чтобы дочка училась в музыкальной школе с самого раннего возраста.

Но к сожалению, приехала я к ним не для того, чтобы полюбоваться этой и вправду очаровательной девочкой. Обстоятельства настолько трагичны, что даже не хочется думать о их возможном исходе.

Людмила рассказывает:

- Когда мы брали Ксенечку под опеку, нам сказали, что государство будет выплачивать на нее деньги. Целый год мы их не получали, потому что считали: когда удочерим – тогда и получим. Наши документы были переданы в опекунский совет Овидиопольского района. Причем передавала их не я лично, а официальное лицо - секретарь Марьяновского сельсовета Марина Коваль.

Проходит время, и начальник районной службы по делам детей Мария Ивановна Андреева говорит: «Не могу найти ваши документы. Но не волнуйтесь, все будет хорошо».

Четыре месяца я обивала пороги райадминистрации. Пыталась выяснить, когда будет оформлено удочерение Ксени, подали ли материалы на лишение материнских прав Ляли Плехановой, где наши документы… Никто из сотрудников ничего определенного сказать мне не мог, а Марию Ивановну застать было просто невозможно: то она в отпуске, то на заседании, то в суде, то на курсах повышения квалификации… Ездить каждый раз в Овидиополь из Марьяновки, оставляя дома шестимесячную Ксеню, мне было очень сложно, но никто в мое положение входить не собирался.

Однажды приезжаю и, наконец, застаю Марию Ивановну. «Знаете, - говорит она совершенно спокойно мне в глаза, - а мама хочет забрать вашего ребенка». Я в слезы. «Что это вы плачете?». – «Как же мне дальше жить?». – «Ничего страшного. Возьмете другого». – «Какого другого? Ксенечка – наша дочь с самого рождения. Мы же хотим ее удочерить». – «Подавайте в суд» - и все так спокойно-спокойно, как будто речь о зайце, которого «не брошу, потому что он хороший», а не о живом ребенке. – «Я не буду подавать в суд. Что, я ребенка незаконно взяла?».

Так и расстались: я стоять не могу на ногах от слез, а Мария Ивановна – неприступная, как скала…

Далее события стали развиваться стремительно. Узнав в районной службе по делам детей место жительства семьи Торчаниных Ляля Плеханова 17 июля 2006 года написала заявление в Марьяновский сельский совет с требованием лишить опекунства Людмилу и вернуть ей полугодовалую Ксению.

На сессии сельсовета депутаты задавали Ляле Плехановой самые разные вопросы по поводу ее брошенной в роддоме дочери. Ничего, даже дня рождения ребенка, она не помнила. Твердила только, что одумалась и хочет вернуть дочь в семью к маме и папе, братику и сестричке. Фигурировало на этом заседании и заявление Руслана Плеханова на имя председателя Овидиопольского районного совета, в котором он просил вернуть ребенка, поскольку решил взять его на свое воспитание.

Что побудило столь резкий всплеск родительских чувств горе-родителей я судить не берусь. Зато доподлинно известно, подай вовремя районная служба по делам детей документы на лишение Ляли Плехановой материнских прав и оформи по всем правилам удочерение маленькой Ксении Плехановой Людмилой Торчаниной, прецедента для подобной юридической коллизии не было бы.

Воспользовалась по подсказке адвоката Ляля Плеханова еще одним немаловажным для юрисдикции обстоятельством: если бы о своих правах на Ксеню она заявила спустя шесть месяцев после отказа от нее, претендовать на ребенка было бы невозможно по существующему законодательству. Но Ляля успела начать свои «военные действия» за полмесяца до окончания этого контрольного срока.

«Да здравствует наш самый гуманный суд в мире!»

Сессия Марьяновского сельского совета в претензии Ляли Плехановой на возврат ей маленькой Ксении закономерно отказала. По признанию многих депутатов, они были в шоке от поведения биологической матери, в которой ничего материнского не проявлялось.

В решении Марьяновского сельского совета от 28 июля 2006 года опекунский статус Людмилы Торчаниной был оставлен без изменений, Ляле предлагалось решать свою проблему в судебных инстанциях.

Так гражданское дело по иску Ляли Плехановой об изъятии ребенка у супругов Торчаниных оказалось в Овидиопольском районном суде. Одновременно там рассматривался встречный иск Людмилы Торчаниной о лишении родительских прав Ляли и Руслана Плехановых.

Думаю, стоит остановиться на некоторых выкладках искового заявления Ляли. Прелюбопытное сочинение, знаете ли.

Оказывается, причиной отказа семейства Плехановых от ребенка в роддоме было «тяжелое состояние» папы Руслана, который попал в ДТП и «два месяца до декабря 2005 года» находился на излечении в Одесской областной больнице (вранье - Руслан выписался, как свидетельствует имеющаяся в редакции выписка из его истории болезни, еще в середине ноября в «удовлетворительном» состоянии, так что болезнь папочки и отказ от ребенка стыкуются весьма умозрительно).

Выясняется, что Ляля тоже поступила в роддом в «тяжелом состоянии». «У меня начались преждевременные роды, которые сопровождались сильным кровотечением», и она-де не понимала, что с ней происходит (вранье – о состоянии Ляли Плехановой во время родов и в послеродовой период свидетельствует ее история болезни, которую мы уже знаем).

До сведении суда доводится, что врач Николай Фомич Осадчий «предложил досрочно выписать меня домой в связи с тяжелым состоянием мужа после аварии, на попечении которого остались двое малолетних детей. Он заверил меня, что я имею право оставить своего ребенка под наблюдением врачей, но не более чем на шесть месяцев. Но для этого я должна написать соответствующую расписку…». И далее, по заявлению Ляли, злодей-врач подсунул ей и мужу под видом освидетельствования подкинутого в больницу ребенка заявление с текстом об отказе от их родной и любимой дочери Ксении, которое они, не прочтя, подмахнули… (комментировать эти фантазии, достойные разве что мексиканского сериала, – себя не уважать).

Но вот еще одна, прямо скажем, удивительная новость: «На протяжении последующих трех месяцев вся наша семья систематически приезжала в Овидиополь к дочери в больницу и привозила ей все необходимое: лекарства, деньги, белье, памперсы и так далее. На наши просьбы увидеть дочь и покормить грудным молоком медсестры, принимавшие передачи, отказывали, мотивируя тем, что это незаконно. На требования увидеть доктора Осадчего отвечали: «Его нет!»…

В судебном заседании заведующий педиатрическим отделением овидиопольской районной больницы Николай Фомич Осадчий только и сказал: «Пусть у меня будет столько болезней, сколько Ляля Плеханова принесла своей дочери памперсов».

Самое удивительное, что ко времени рассмотрения этого дела в Овидиопольском районном суде Ляля Плеханова успела родить четвертого ребенка. Да,да, четвертого ребенка, сынишку, ошибки никакой нет! И папа Руслан, который не так давно писал заявления о возврате в лоно его семьи маленькой Ксени, и от нее, и от новорожденного мальчика в зале суда отказался: «Это не мои дети. Я их не признаю. Оставьте и не терроризируйте меня».

13 июня 2007 года Овидиопольский районный суд под председательством судьи П.Л.Кириченко вынес решение об отказе в удовлетворении иска Ляли Плехановой. По словам судьи, вынося такое решение, он руководствовался исключительно интересами ребенка, который счастливо прожил в приемной семье полтора года, и никого, кроме мамы Люды и папы Саши, не знает.

Однако Одесский апелляционный суд, куда сразу же обратилась Ляля Плеханова, разводить сантименты не стал. И одним из его весомых аргументов стала ошибка, допущенная службой по делам детей Овидиопольской районной администрации.

В соответствии с пунктом 3 Правил опеки и попечительства, опекуном брошенного ребенка в первую очередь должен быть назначен его родственник. Служба по делам детей, зная, что у Ксении есть бабушка, дедушка, дяди и тети, не озаботилась вопросом, хотят ли они взять под опеку маленькую Ксеню Плеханову. Поэтому, по мнению апелляционного суда, «решение о назначении опекуном несовершеннолетней Ксении Плехановой Людмилы Торчаниной является незаконным».

Служба по делам детей, как решил Одесский апелляционный суд, отнеслась к проблеме односторонне «и фактически с самого начала уклонялась от принятия мер для того, чтобы ребенок был забран родителями или другими родственниками».

Решением Одесского апелляционного суда от 17 января 2008 года несовершеннолетняя Ксения Плеханова должна была быть забрана у Людмилы Торчаниной и передана биологической матери Ляле Плехановой.

Сдержим эмоции и постараемся не комментировать это формальное, не учитывающее реалий жизни совершенно конкретного уже входящего в сознательный возраст ребенка.

На заседаниях Одесского апелляционного суда Мария Ивановна Андреева была один раз, давала показания в пользу Людмилы и Александра Торчаниных. Все остальные разбирательства, по словам Люды, проходили в присутствии других чиновников службы по делам детей Овидиопольской райадминистрации, которые чинно хранили молчание и никак не влияли на ход процесса, хоть официально и числились его «третьей стороной». Не бывали в суде и юристы Овидиопольской райадминистрации.

В Верховный суд Украины кассационную жалобу подали Людмила Федоровна и Александр Иванович Торчанины. Хотя лично я недоумеваю, почему этого не сделали районная или областная службы по делам детей? Ведь решение апелляционного суда в пользу Ляли Плехановой во многом было подготовлено действиями, вернее, бездействием органов опеки и попечительства. Им бы и стоило исправлять свои ошибки в этой становящейся все более беспросветной для маленькой Ксенечки ситуации. Да и кассационная жалоба от имени государственного органа, а не простых сельских жителей придала бы ему совсем другое звучание. Увы, Людмила и Александр были брошены службой по делам детей на милость столичной фемиды.

Ожидать решения Верховного суда Украины пришлось почти год. Можете представить, в каком состоянии все это время были мама Люда и папа Саша. Ксенечка неуклонно взрослела, становясь хорошо развитым для своих лет ребенком, начинающим понимать взрослые разговоры о том, что ее кто-то хочет отнять.

16 февраля 2009 года решение высшего судебного органа нашей страны наконец было принято. Как ни прискорбно мне констатировать это, оно практически копирует аналогичное решение Одесского апелляционного суда. Только заключительная фраза совершенно новая: «Решение обжалованию не подлежит».

Когда Александр Иванович Торчанин прочел это окончательное решение, он обхватил дочку Ксенечку, прижал к сердцу и не смог вымолвить ни слова.

А наутро Саши не стало. Он умер во сне от обширного инфаркта…

Отбирать Ксенечку приехали на девятый день после смерти папы Саши. У меня нет права осуждать соответствующую службу юстиции, призванную исполнять судебные решения. Но по словам Людмилы Торчаниной, вместе с двумя судебными исполнителями в Марьяновку прибыла и сотрудница районной службы по делам детей.

И здесь не могу не спросить у не известной мне чиновницы вместе с ее начальником Марией Андреевой: откуда такое бездушие? Разве нельзя было предварительно хотя бы позвонить в Марьяновку и поинтересоваться, как семья перенесла в буквальном смысле убийственное решение Верховного суда Украины об изъятии и передаче биологической матери ее ставшего родным ребенка? И неужели, учитывая трагические обстоятельства, невозможно было отсрочить эту исполнительную акцию? Нет, нагрянули внезапно, этаким блицкригом, попав как раз на поминки.

Представьте состояние Людмилы в те скорбные дни, полные горя, слез и отчаяния, в те ужасные мгновения, когда вместо поминального обеда у ее односельчан вышла стычка с судебными исполнителями, которые начали пугать, что приедут с милицией, выбьют двери, девочку все равно отберут, а маму Люду арестуют за нарушение законодательства…

Ребенка люди тогда спрятали и не отдали. Они рассказали, что во время этой дикой сцены в машине сидела Ляля Плеханова. Побоявшись, она так и не вышла на глаза народа. Зато услышала немало злой правды в свой адрес.

От людской молвы не укроешься

В село Надлиманское Овидиопольского района, где живет Ляля Плеханова с другими своими тремя детьми и матерью, я отправилась на другой день после встречи с Людой Торчаниной и маленькой Ксеней. И пока искала их дом, расспрашивала встречных об этой семье и обстоятельствах ее жизни.

Люди оказались прекрасно осведомленными и об истории брошенной в роддоме Ксенечки, и о смерти ее папы Саши, и о роли Ляли в этой немыслимой с этической точки зрения ситуации, и о ее безответственном отношении к проблеме рождения детей в собственном семействе. Не буду пересказывать нелестные характеристики в ее адрес и адрес ее непутевого мужа Руслана – народный язык бывает острым и безжалостным, как бритва.

Выяснить удалось, что смалу Ляля больше воспитывалась у своей строгой бабушки, была обычной девчонкой с толстенными длиннющими косами, которыми восхищалось все село. Повзрослев, перебралась к маме, буквально вырвавшись из-под неусыпного бабушкиного контроля. Косы сразу отрезала и почувствовала себя свободной и взрослой.

Забеременела Ляля еще в выпускном классе. Родила мальчика Валика (имена детей изменены – Авт.), вышла замуж за Руслана, отца своего ребенка, через год родила девочку Лерочку. Денег катастрофически не хватало. Руслан оказался и мужем, и хозяином никаким. Их третий ребенок, Ксенечка, папе с мамой был бы уже по-настоящему в тягость.

А четвертого малыша, Антошку, по словам односельчан, Ляля родила, чтобы поправить тяжелое материальное положение: к тому времени государственная помощь по рождению ребенка стала настолько существенной, что стоило пойти на такой рискованный шаг ради пополнения семейного бюджета. Тем более что Руслан Лялю бессовестно бросил со всеми ее детьми, из которых он признает «своим» только первенца Валика.

Односельчане Ляли говорят, что, получив деньги на Антошку, молодая мама бросилась обновлять свой гардероб, накупила модных вещей, оделась с иголочки. Этакой панной, уже по словам участников судебных процессов, являлась Ляля Плеханова на суды: мини-юбка, супер-сапоги, прическа с «перьями»… Люда Торчанина, которая каждую семейную копейку тратила на Ксенечку, выглядела по сравнению с ней бедненько. Это все рассказали мне люди.

И еще о немаловажном факте сообщила одна из сотрудниц Надлиманского сельского совета, попросившая не называть ее имени. Оказывается, затянув с оформлением документов на усыновление несовершеннолетней Ксении Плехановой супругами Торчаниными, которое по закону можно было осуществить уже через два месяца после отказа от нее биологической матери, начальник районной службы по делам детей Мария Андреева начала форсировать события. В середине июля 2006 года она обратилась к председателю Надлиманского сельского совета Виктору Александровичу Гвоздовскому с просьбой посодействовать в получении заверенного в нотариальном порядке отказа Ляли Плехановой от ребенка.

Виктор Александрович встретился с Лялей, и она с поразительной легкостью пообещала, что поедет в Овидиополь и оформит отказ у нотариуса. Поведение легкомысленной матери показались первому лицу Надлиманского настолько невероятным, что он решил поговорить с матерью Ляли, бабушкой брошенной девочки. Именно после этого разговора и началась эпопея, приведшая к столь трагическим последствиям. По мнению жителей Надлиманского, инициатором возвращения маленькой Ксени в семью Плехановых была именно бабушка, а не горе-родители девочки. Кстати, бабушка и является сегодня единственным кормильцем Ляли и трех ее детей, считающихся находящимися на иждивении матери.

Лишь та мать, что воспитала…

Странное дело, увидев Лялю Плеханову, я неожиданно для себя самой испытала... жалость. Тоненькая девочка с небрежно заплетенной косичкой, спускающейся между худыми лопатками (и как она четверых-то родила?), одетая в стильный короткий коричневый сарафанчик со множеством хлястиков и пряжек, больше походила на школьницу. Ей бы в самый раз на дискотеки бегать, а не быть многодетной мамашей.

Узкое смуглое лицо, длинный нос с горбинкой – ничего общего с ее круглолицыми большеглазыми светленькими ребятишками, которые, включая Ксеню, похожи друг на друга, как две капли воды. Ей-богу, не могу уразуметь, почему Руслан признает «своим» только старшего из них.

Ни возмущения, ни страха, ни любопытства мой приезд у Ляли не вызвал. Она вообще выглядела уставшей и какой-то равнодушно-безразличной.

В дом не пригласила. Сказала, что «ездят комиссии, нарушают неприкосновенность ее жилища, а потом сплетни распускают». И я тут же вспомнила, что сотрудники районной службы по делам детей, которые побывали здесь с проверкой, рассказывали, что в доме Ляли Плехановой «развал из-за непрекращающегося ремонта, детям в доме места практически нет, даже спят они не в кроватках, а в больших картонных коробках где-то под столом».

Разговаривали мы с Лялей у ворот внутри двора. С первого взгляда было ясно, что подворью этому не хватает мужских рук, хозяина, который навел бы порядок.

Познакомила она меня со своими детками. Чумазенькие симпатичные ребятишки, бледненькие, с диатезными прыщиками на щеках. «Поели помидоров»,- пояснила Ляля. А мне подумалось, что питание у этих детей, скорее всего, скудное, не белковое, и за лето-осень помидоров было столько, что детская печень стала попросту сигналить о неблагополучии.

Показалось, что дети малообщительные, зажатые, словарный запас минимальный, маленький Антошка в свои два с половиной года вообще не говорит. Сразу вспомнилась балаболка Ксеня, с ее стихами и приставучей готовностью вставлять свои «пять копеек» по поводу и без повода. Да и невольно я все время сравнивала этих детей с Ксеней: с ее сияющей умытостью, ярким румянцем, кокетливыми тапочками на маленьких ножках… Дети Ляли Плехановой в конце сентября, когда мне в моих кроссовках с носками было совсем не жарко, бегали по двору босиком. «Для здоровья полезно», - сказала Ляля.

Пожаловалась она на второклассника Валика: «Стал совсем неуправляемым. Учителя жалуются, на «орехи» получает каждый день, но результата никакого. Недавно взял и порезал сетку на только что вставленном металлопластиковом окне, за которое были уплачены большие деньги. Откровенно нашкодил. А ведь не маленький уже, должен понимать».

Мне же подумалось, что, судя по всему, этим деткам не хватает элементарного воспитания, которое всегда оборачивается ранним умением говорить и общаться, привычкой к порядку, готовностью не огорчать взрослых.

Представить маленькую Ксеню здесь, в этом дворе, с не мытыми ножками, без любимых игрушек и книжек, в какой-то коробке, где ей вечером придется заснуть, без вкусных маминых пельмешек, которые они так любят лепить вдвоем, без всех ее платьиц, шляпок, бантиков, баз любимых бабушки и дедушки, без мамочки… Немыслимо!!!

Да она же зачахнет здесь от тоски, постоянных слез и неизбывного горя! На совести Ляли может оказаться еще одна жертва.

Впрочем, о Ксене Ляля даже не вспомнила. Повела разговор на сугубо материальные темы:

- Только что заплатили тысячу гривень в садик Антошке, одеть детей в школу стоило семьсот, за учебники русского и английского языка Валику выложили пятьдесят…

- Ляля, но ведь вы даже со своими тремя детьми уже имеете статус многодетной семьи. Неужели сельсовет не может сделать скидку хотя бы за садик?

- Мы стараемся ни от кого не зависеть. Мама помогает.

- А Руслан?

Ляля презрительно кривит губы:

- У него уже новая семья в Одессе. Алименты дает только на Валика. В январе дал сто пятьдесят гривень, в феврале сто девяносто, в марте вообще ни копейки, в апреле сто пятьдесят… (в общем выходит, что ежемесячно папа, брак которого с Лялей официально не расторгнут, «помогает» семье суммой менее двухсот гривень. – Авт.).

- А мама где работает?

- На фарфоровом заводе. И я весной пойду работать, когда начнется редиска. У нас тут собирают овощные бригады, можно заработать. А заработаю – сделаю ремонт. Я уже все запланировала: в декабре поменяем проводку, зять поможет сделать потолок, на пол нужна стяжка…

- Ляля, ремонт сегодня – очень дорогое удовольствие.

- А у меня уже все подсчитано. Потолок – тысяча пятьсот гривень, пол – пять тысяч, окна – три тысячи… И это только одна комната! Одну комнату я точно вытяну за год. Еще крышу перестилать нужно. А еще я хочу компьютер, мебель, специальный компьютерный стол хочу…

Прямо детский сад какой-то! Абсолютная инфантильность и полная оторванность от реальной жизни. И тут я задаю вопрос, ради которого, собственно, и приехала в Надлиманское:

- Вы так трудно живете, зачем же вам еще Ксенечка?

И Ляля Плеханова, подняв глаза к небу, с интонациями, которые немедленно вызывают у меня приступ изо всех сил подавляемого смеха, фальшиво-фальшиво произносит:

- Как подумаю, как там она, не голодная ли, тепло ли одета… ночей не сплю…

Жалость моя к ней улетучивается:

- Ты бы лучше своих детей накормила и умыла. О Ксенечке есть кому позаботиться. Неужели думаешь, что за Ксеню государство тебе выплатит столько же, сколько за Антошку?

- Деньги за Ксеню получила семья.

- Так что, будешь требовать через суд возврат суммы у вдовы, которая выкормила твою дочку из бутылочки и уж ночей точно не спала, душу в нее вложила, воспитывала до четырех лет и вырастила такой цветочек?.. Не для твоей клумбы!

- Я мать и имею полное право на ребенка!

И вспомнилось как раз кстати, что в апелляционной жалобе, представленной Лялей Плехановой в Одесский областной апелляционный суд содержалось еще и требование обязать заведующего педиатрическим отделением овидиопольской районной больницы Николая Фомича Осадчего и Людмилу Федоровну Торчанину «возместить мне моральный и материальный ущерб в размере двадцати тысяч гривень». Суд это абсурдное требование не удовлетворил. А ведь как раз хватило бы на пол, потолок, окна и проводку.

«У вас эмоции, а мы по закону…»

- Что можно сегодня сделать для исправления юридического казуса, который приведет к явному ухудшению условий содержания и развития Ксенечки Плехановой в случае передачи ее в семью биологической матери? – спросила я у начальника службы по делам детей Овидиопольской районной администрации Марии Андреевой.

- Ничего. Решение Верховного суда обжалованию не подлежит. Торчанина сама во всем виновата. Мы подали в районную прокуратуру документы о лишении Ляли и Руслана Плехановых родительских прав, а адвокат Торчаниной обратился в суд с ее исковым заявлением такого же содержания. Но не прошло шести месяцев с момента отказа Плехановых от своей дочери. Если бы делом занималась прокуратура, можно было бы отстоять ребенка.

Лукавит Мария Ивановна. Что мешало возглавляемой ею службе взять ситуацию под контроль и направить в нужное правовое русло? Да и заявление о лишении родительских прав горе-родителей Плехановых тоже подавалось в суд районной службой по делам детей. И между прочим, до истечения контрольного шестимесячного срока, судя по выписке из протокола №6 от 23 июня 2006 г. заседания районного координационного совета по делам несовершеннолетних.

«Слушали: М.И.Андрееву, начальника службы по делам детей… Постановили: ходатайствовать перед местным Овидиопольским районным судом о лишении родительских прав Ляли и Руслана Плехановых».

3 августа 2006г. за № 19/309-06 Людмиле Торчаниной было направлено уведомление за подписью прокурора Овидиопольского района советника юстиции В.С.Каплонюка следующего содержания: «Прокуратурой района в интересах несовершеннолетней К.Р.Плехановой направлен иск в Овидиопольский районный суд о лишении родительских прав граждан Ляли Плехановой и Руслана Плеханова».

А спустя три месяца в адрес сессии Марьяновского сельсовета из той же прокуратуры поступил прокурорский протест от 26 октября 2006 г. № 07/5136, подтверждающий права Ляли и Руслана Плехановых на дочь Ксению и предписывающий отобрать ребенка у супругов Торчаниных.

Что произошло в прокуратуре, почему столь кардинально изменилось ее отношение к ситуации? Скоординировать действия правовых структур все-таки стоило попытаться соответствующей службе по делам детей, а не пускать все на самотек. Тем более что последовавшее 13 июня 2007 года решение Овидиопольского районного суда официально решало дело в пользу опекунов Торчаниных и лишало Лялю и Руслана родительских прав на Ксенечку.

- Так что, Людмила Торчанина ко всему еще будет должна выплатить Ляле полученную на ребенка сумму? - спросила я у Марии Ивановны.

- Ничего Плеханова с Торчаниной не удержит, потому что Люда этих денег тоже не получила.

- А Ляля знает об этом?

- Да, знает.

Ой, сомневаюсь. Судя по заявлениям Ляли Плехановой и ее бесконечным расчетам, какие средства предстоит вскорости вложить в ремонт и наведение уюта в доме, на деньги за рождение Ксенечки она очень рассчитывает.

Быть может, стоило с самого начала просто внятно разъяснить Ляле, что ни копейки ей не обломится ни с государства, коль сроки оформления подобной выплаты давно пропущены, ни с несчастной Людмилы? Глядишь, обошлось бы нормальным по-женски задушевным разговором, по-матерински разумными советами, обещанием реально помочь имеющимся на ее руках трем ребятишкам – и судов бы не было, и Саша был бы жив, и не скиталась бы сегодня по чужим углам Люда с маленькой Ксенечкой…

Но это я так, фантазирую. Не в правилах Марии Ивановны заниматься душещипательными беседами. «У вас один эмоции, а мы смотрим по закону», - назидательно сказала она мне.

Кстати, когда я проконсультировалась с опытными одесскими юристами по поводу этого дела, они все в один голос заподозрили: «Органами опеки и попечительства где-то была допущена ошибка».

План исправления ситуации предложили такой: срочно обратиться с жалобой на неправомерное решение Одесского апелляционного суда в Совет судей Украины и Высший совет юстиции Украины, обратиться в областную прокуратуру и приостановить исполнение решения Верховного суда в связи с вновь открывшимися обстоятельствами и… так далее. Не хочу раскрывать все юридические ходы, которые подсказали профессионалы. Но приостановить исполнение судебного решения надо немедленно! Прежде всего, в интересах маленькой Ксени.

И еще. Юристы, как один, твердят, что делать все это должны районная и областная службы по делам детей вместе с Людмилой Торчаниной. А не она одна со своим ребенком, обиженная и брошенная государством на произвол судьбы.

Именно на защиту интересов Ксенечки Плехановой, оказавшейся перед реальной угрозой попасть в неуют и дискомфорт чужой и не нужной ей семьи, и направить бы напор вкупе с праведным гневом всех наших служб по делам детей. А они, похоже, истратив весь свой пыл на борьбу с беззащитным семейством Лень, никаких сил на исправление собственных ошибок уже не имеют.

Вместо эпилога

Три месяца колесила я по Овидиопольскому району Одесской области. Встречалась и разговаривала с людьми. И всякий раз овидиопольцы осторожно интересовались: за кого, мол, вы, за «оранжевых» или за «синих»? Меня такая политизация населения немало удивила.

Да не за кого я, я вообще аполитичный элемент. Я за детей и за справедливость.

Тем не менее, предвидя, что кто-то может углядеть некий «заказ» на обнародование негативных фактов о работе одной из служб Овидиопольской районной администрации в преддверии выборов, спешу заявить: то, как «держит» в руках свой район председатель райадминистрации Наталья Анатольевна Чегодарь, производит большое впечатление.

И дороги здесь прекрасные, и села благоустраиваются, и бизнес развивается нормально, и социальные программы выполняются в полном объеме. О новых детском садике и школе в Овидиополе все уже наслышаны немало. Подтверждаю, ничего лучше в своей жизни я не видела, даже в областном центре ни одного подобного детского учреждения открыть не сподобились.

Но вот детские сады в Иосиповке и Авангарде... Кажется, еще лучше. Еще комфортабельнее. Еще уютнее. И вся эта красота – от невероятного количества игрушек, яркой посуды, домашних кинотеатров, электронных пианино, огромных ковров, удивительных растений до потрясающих аттракционов на зеленых лужайках – для простых сельских ребятишек, которых под контролем воспитательницы собирает утром по окрестным селам и развозит вечером по домам специальный детсадовский автобус.

И школьные автобусы курсируют в Овидиопольском районе строго по расписанию. А в потрясающем новом Дворце спорта, в который ежедневно съезжается на тренировки молодежь из всех сел района, место только физкультуре и спорту, никакого торгашества, никаких выставок с лотками, как в Одессе…

Когда эта статья уже вовсю публиковалась на страницах «Юга», жители Овидиопольского района прислали мне местную газету «Овидий-пресс» от 26 ноября. В статье «Согрей любовью ребенка» рассказывалось о том, как умело председатель райадминистрации Наталья Чегодарь привлекает к благотворительности овидиопольских бизнесменов, как лично вручает дорогостоящие подарки многодетным семьям, как успешно разруливает их сложные финансовые ситуации в нынешнем кризисе.

«Так, с января 2009 года в рамках проекта «Согрей любовью ребенка» существенную поддержку получили шестьдесят три семьи на сумму 335 тысяч гривень, - пишет газета. - На протяжении последних лет приобретены жилые дома, оборудованы мебелью и бытовой техникой для двух многодетных семей, в которых воспитывается десять и более детей. Проведена полная реконструкция с достройкой дома и оборудованием удобств для многодетной семьи Гардт из Петродолинского. Для семьи из Великодолинского, где воспитывается восемь детей (четверо своих и четверо приемных), приобретен современный дом. Для создания детского дома семейного типа также куплен дом семье из Сухого Лимана. Построено и отремонтировано шесть школ, шесть школьных столовых и столько же детских садов»…

Все это замечательно, искренне, от чистого сердца. Но не идут у меня из головы больно ранящие слова Федора Михайловича Достоевского: «Мир не может быть счастлив, если в нем плачет ребенок».

Наталья Анатольевна, восстановите справедливость в отношении семьи Лень, помогите Ксенечке остаться с любимой мамой. Вы в силах сделать очень многое. А наша газета готова всемерно содействовать Вам в этих благородных деяниях.