Есть в Черниговской области спецшкола. Учатся и живут там дети с небольшими задержками психофизического развития, также дети…

…лишенные родительской заботы, социальные сироты и ребята, пострадавшие от последствий Чернобыльской катастрофы настолько, что родные и близкие считают своим долгом заботиться (вернее, не заботиться) о них на расстоянии.

Мне ни разу не приходилось бывать в подобного рода учебных заведениях, возможно, потому посещение этой школы-интерната произвело на меня неизгладимое впечатление.

Попал туда я впервые осенью 2007 года. Школа эта в некотором роде уникальна. Уникальна она своими шефами, спонсорами, помогающими детям. А помогает детям Департамент Госавтоинспекции МВД Украины. Люди в погонах курируют детишек давно и небезуспешно. Завозится в школу мебель, холодильники, телевизоры, микроволновые печи, швейные машинки, DVD-проигрыватели, продукты.

Когда руководство департамента увидело, на каком оборудовании воспитанники школы лечат зубы, это вызвало некоторый шок. Бормашина тридцатых годов с ножным приводом всем своим видом выражала крайне сильное желание быть выставленной на всеобщее обозрение в каком-нибудь музее пыток. Вместо этого пугающего анахроизма завезли новенькую, импортную.

Недавно интернату был подарен автобус для того, чтобы ребятишки и их воспитатели могли совершать поездки по области или даже выезжать в столицу для ознакомления с ее достопримечательностями. Да вот только все равно не то что-то в школе происходит. Не так все, и не то. Я всегда уезжал оттуда с тяжелым сердцем. Но по порядку…

…На улице нас ждала группа воспитанников с караваем в руках. Украинские дети улыбались, как улыбались когда-то в объективы фотокамер американских солдат дети вьетнамские. Натянуто. Как будто их кто-то очень «попросил» улыбаться. В общем, жалость пронзает сердце заржавленной спицей, стоит лишь посмотреть на эти резиновые улыбки. Сразу понимаешь, что это – не дом. Что воспитатели – не мамы. Что «строят» здесь детей неслабо. И лица у воспитанников соответствующие: слегка перепуганные, чуть-чуть перекошенные. И слова они произносят явно заученные, на воспитателей предварительно глядя – «не сболтнуть бы лишнего». И воспитатели строго так глядят на воспитанников – «уж не сболтни, дружок».

Я вошел в вестибюль школы и моментально почувствовал ЗАПАХ. Это смесь из запаха необжитого дачного дома, больничной палаты для лежачих пациентов и нечищенных зубов. Стоячий запах, тяжелый, мрачный. Обитатели школы-интерната, по-видимому, уже привыкли к этому спертому воздуху, как привыкает человек ко всему. Однако иногда привычка превращается в часть жизни, и спертый, тяжелый воздух входит в само естество человека, становясь частью его мировоззрения, становясь самим человеком. Неотъемлемым воспоминанием о школе останется для меня этот запах…

А потом я увидел коридоры. Узенькие, с какими-то облезлыми стенами. Нет, со стен этих не свисают обои, просто выглядят они довольно-таки затрапезно, обшарпано как-то, засалено. И предстала перед моим взором комната психологической разгрузки. Единственное, пожалуй, место, где есть какой-то намек на уют. Аквариум стоит, рыбки плавают.

Увидел я комнаты, где спят дети. И шкафы увидел, наполовину развалившиеся. И в кабинеты, где занятия проходят, заглядывал. Детей там видел, и все тот же запах бил мне в нос с утроенной силой. Старые, рассохшиеся окна наглухо закрыты, старые шторы, старые парты, старые коврики на полах… На всем печать ветхости и отмирания даже.

Пустой спортзал без единого порядочного спортивного снаряда, пустой «будущий тренажерный зал». Зашли в компьютерный класс. Три компьютера. Все выключены. Надо включить. Чтобы совершить это неимоверно сложное дело, заведующая зовет какую-то «Свету, что знает, как». Гений компьютерных систем приходит и включает технику. Экраны горят, все хорошо. Для того чтобы отключить компьютеры, по-видимому, придется вновь звать «хакера» Свету. Все время, пока мы ходили по помещениям школы, у заведующей не закрывался рот.

- Ой-ой… Тренажеров бы нам…

- Ой… Вот бы нам шкафы новые…

- Ой… Дети раздетые совсем…

- Ой… Вот бы нам свою водонапорную станцию…

Казалось, ее причитаниям и желаниям не будет конца и края. Серьезные люди из Департамента ГАИ записывали что-то, отмечали все то, что необходимо школе, в своих блокнотах. Я знал, что 90% желаний заведующей будет исполнено. Детям помочь – святое дело, и отказа в просьбах от ГАИ черниговская школа еще не видела. Мы уехали со смешанным чувством жалости и грусти, а дети в окнах еще долго заучено махали нам руками, оглядываясь на невидимых нам, но видимых им воспитателей…

Поражающий контраст

…Ровно через две недели я находился в командировке в городе Бердичеве. И вот решили мы посетить местную школу-интернат. Откровенно говоря, особого желания вновь, как и после каждого посещения подобного рода заведений, испытывать неуютные чувства горечи и жалости за брошенных, никому не нужных детей не хотелось. Но я отправился в школу. И не пожалел. Я еще не вошел в помещение, как понял, что этот интернат «кое-чем» отличается от черниговского.

Металлопластиковые окна, двери чисто вымыты. Коридоры обиты вагонкой. Мы вошли и ступили на ковер – чистый, красивый, яркий. Потом смотрели выступления детишек. Они читали стихи на сцене, танцевали, пели. Один «эстрадный коллектив» сменял другой, а меня что-то смущало. Я не мог понять что. Саднило что-то в голове. Костюмы сценические у них новые, что ли? Вряд ли. Просто выстиранные, наглаженные. Поют красиво? Нет, не то…

И вдруг я понял, что казалось мне «неместным» и неуместным в детском доме, каким я привык его представлять. Дети были красивы. И они улыбались. Вот вышел малыш, начал читать стихи. Сбился. Никакого испуга, никакого затравленного взгляда на преподавательницу. Сбился и… засмеялся тому, что сбился. Чистенькие, аккуратно одетые мальчишки и девчонки улыбались, и улыбки эти были живыми, не искусственными.

Я с удовольствием досмотрел выступление воспитанников школы-интерната, но гораздо большее удовольствие и искреннее удивление ждало меня в коридорах и кабинетах учреждения. Сперва нам показали все ту же «комнату психологической релаксации». Ту же, да не ту. Проектор, превращающий стену в созвездие живых узоров, всевозможные массажеры, сухой бассейн, наполненный разноцветными шарами, множество игрушек. На окнах – красивые занавески, за ними – жалюзи. На полу – ковры, на стенах – новенькие яркие обои. Состояние от увиденого можно было описать тремя буквами – «ОГО!».

Но мы отправились дальше. И увидели комнаты родительского воспитания, где воспитатели играют роль мам и учат детей планировать бюджет, вести себя в семье. С детьми, кстати, работают профессиональные психологи. Одна из них объяснила нам, что в комнатах продумано все – даже столы круглые, без углов, так как углы рождают конфликты! Телевизоры, новая мебель (одни кожаные мягкие уголки чего стоят!), миллион игрушек. Все ярко, светло, красиво. Есть кабинет, оснащенный по последнему слову техники медицинским оборудованием. Есть тренажерный зал.

Зашли в компьютерный класс. Пятнадцать новых, очень хороших компьютеров, ЖК-мониторы, подключение к сети Интернет. Возле компьютерных столов удобные кресла на колесиках. И так везде. Куда ни глянь – везде красота, везде уют, и по коридорам дети смеющиеся снуют.

Прозрение

Да что же это такое? Что за спонсоры такие у школы-интерната? И тут нас ждало потрясение.

- Не поняла, вы о чем? – улыбаясь, спросила заведующая.

- Кто спонсирует это все? – повторили мы вопрос.

- Как это – кто спонсирует? Государство. Нам ведь деньги выделяются.

- Это все приобретается на выделяемые государством деньги?!?!

- Конечно же, - подтвердила женщина.

И мы застыли, пораженные. Деньги идут из бюджета. То есть даже если суммы и разнятся, то все равно разница в получаемых средствах черниговским детдомом и детдомом в Бердичеве несущественна! Видимо, на лицах наших столь сильно читалось недоумение, что заведующая сочла своим долгом объяснить нам некоторые нюансы:

- Есть, конечно, случаи, когда на что-то не хватает, но ведь и мы на печи не сидим. С теми договорились, с этими встретились. И с мэром, если нужно, вопросы решаем…

В чем беда?

Рука химика-прозрения взболтала мое сознание, и в сосуде мозга выпал естественный осадок. Злость. Ибо понял я, в чем беда ребятишек из черниговской школы-интерната. В чем и в ком. Чудовищная плита понимания придавила нас на какое-то время к земле. Оглушило вдруг осознание того, что нас элементарным образом обманывали.

Что нужно?

Единственное, что на самом деле необходимо воспитанникам интерната с тяжелым запахом в коридорах – новое руководство. А единственное, что на самом деле необходимо руководству – не килограммы продуктов, не сотни килограммов холодильников да микроволновых печей, не тонны мебели. А нужно руководству этому хоть грамм совести. Один грамм, который, как грамм грунта с неведомой планеты, находящейся за сотни миллионов километров от солнечной системы, способен запросто перевесить все богатства этого несовершенного мира…

Анатолій Шарий, «From-ua»