Падение уровня жизни большинства населения страны, безработица, страх перед будущим – все это, терзая родителей, бумерангом бьет их детей. Не все взрослые стойко выдерживают удары судьбы. Многие ломаются, деградируют, превращаясь в пьяниц, наркоманов, бомжей и преступников. До детей ли им?

Там, где семьи как-то сохраняются, бедность, отчаяние, непосильный труд вызывают ожесточение, а накопившаяся злость зачастую вымещается на детях.

Жестокое обращение со стороны родителей, лишившихся жизненных ориентиров и забывших о своей ответственности за воспитание потомства, заставляет детей и подростков бежать из дома и бродяжничать.

Только по официальным данным в органах местного самоуправления сейчас на учете состоят 80 тысяч семей, в которых не обеспечен надлежащий уход за детьми, а число беспризорников достигает ста тысяч. Но сведущие специалисты утверждают, что беспризорников в два-три раза больше.

Выброшенные на обочину жизни такие дети обладают «букетом» серьезнейших заболеваний, в том числе инфекционных и хронических, поражающих лёгкие, почки, печень, желудок, кожу. В большинстве своем они употребляют алкоголь, наркотики, нюхают клей – токсикомания наиболее широко распространена именно в среде беспризорных детей.

Кроме того, беспризорничество – резерв преступного мира, отличающийся особой дерзостью и жестоко мстящий обществу.

Правительственные программы, различного рода «операции» (например, «Урок») к уменьшению числа «детей улиц» не ведут, потому что «лечить» пытаются следствия порочного аполитического и социально-экономического курса самозваной элиты.

Когда дети родителям не нужны

Чтобы глубже понять причину беспризорничества, мало сосредоточиться лишь на общегосударственных, глобальных проблемах. Масса брошенных детей, как и любая другая социальная группа, состоит из конкретных личностей, у каждого из детей своя, особая судьба. Об этом свидетельствуют детские психологи, специалисты службы по делам детей городов и районов Приазовья.

Как показывает опыт, ребенок не сразу из «домашнего» становится беспризорным: этому нередко предшествует переходный период различной длительности. Поначалу голодные малыши ходят по соседям: кто накормит, кто кусок хлеба даст. А уж потом начинают крутиться у магазинов, автобусных остановок, на базарах. Всё чаще не ночуют дома, сбиваясь в чумазые стайки, спят на чердаках, в подвалах многоэтажек, а то и в канализационных колодцах. Постепенно отрываясь от дома, где они никому не нужны и их долгое отсутствие никого не беспокоит, начинают более длительные «путешествия» (обычно в электропоездах). Сначала нищенствуют, а потом и приворовывают, превращаясь в настоящих беспризорников.

Такой путь обычно характерен для выходцев из многодетных семей. Причем бывает, что опустившиеся «мамки» даже не удосуживаются зарегистрировать новорожденных. Однажды группа проверяющих зашла в полуразвалившуюся сельскую хату. «Синие» родители пьянствовали в первой комнате. Вокруг стола с объедками и по двору носилась чумазая ребятня. А из дальнего угла соседней комнаты доносился плач младенца. Тут же выяснилось, что мамаша родила его дома, завернула в какое-то тряпье, а затем принялась с корешами отмечать прибавление и без того немалого семейства.

«Научи меня плохому!»

Ряды беспризорного братства пополняют не только дети алкоголиков и люмпенов. Есть такое понятие – подростковый кризис. Особенно остро он проявляется в семьях, где отсутствует взаимопонимание между родителями и детьми - из-за эмоциональной «глухоты» или чрезвычайной занятости взрослых, из-за индивидуальных особенностей подростка, дурного влияния улицы, приблатненной компании. Иногда подростку, уставшему быть воспитанным ребенком, отличником, участником какого-либо кружка, просто хочется острых ощущений. Подобная ситуация, может быть, несколько утрированно, отражена в сюжете «Ералаша», где малолетний « ботаник» пристает к однолетке-хулигану с просьбой: «Ну научи меня плохому!». В результате родители льют слезы по поводу того, что их еще недавно почтительное и послушное чадо превратилось в подобие некоего монстра.

В СССР государство вмешивалось в ситуацию, когда родители бессильны, а дети неуправляемы, отказываются учиться и ведут антиобщественный образ жизни. Тогда комиссии по делам несовершеннолетних пользовались правом принимать решения об отправке неуправляемых малолеток в закрытые учебные заведения - спецшколы и спецучилища. Речь шла не о заключении, а лишь об ограничении свободы подростка и изоляции его от среды, толкающей на правонарушения. Таким образом, многие были остановлены на полпути к нарушению закона и судебному разбирательству с последующей судимостью, способной напрочь сломать биографию на всю оставшуюся жизнь. Учебные спецучреждения помогали не только успешно преодолеть обострившийся подростковый кризис, но и завершить среднее образование, получить полезную профессию, а самое главное - избежать знакомства с настоящей «зоной». Конечно, бывали случаи, когда и подобная мера не шла на пользу, но в семье, как говорится, не без урода.

Сейчас подобные спецучреждения сохранились, правда, в гораздо меньшем количестве. Да и называются они в духе времени - учреждения социальной реабилитации. Попасть в них подросток может исключительно по решению суда, а судебная процедура сложная и громоздкая - за это время подросток успевает совершить непоправимые ошибки и угодить уже не в спецучилище, а прямиком на нары.

Подростковый кризис очень часто выражается не только в хулиганстве, конфликтах с родителями, но и в бродяжничестве, что способствует пополнению армии беспризорников. А ведь этого вполне можно избежать, но… у нас ведь примат демократии, прав человека, торжества судебной системы. Впрочем, какова общественная система, таковы демократия, суды и прочие государственные институты, не способны справиться с таким позорным явлением, как беспризорщина.

Медвежья услуга

В комиссии по делам детей мне рассказали и о таком парадоксальном случае. К ним пришла девочка-подросток с просьбой отправить её в школу-интернат. Семья действительно была неблагополучной. В свое время отец-алкоголик сжег дом и сам сгорел. С большим трудом удалось выхлопотать для пострадавших однокомнатную квартиру. Мать бьется теперь, чтобы прокормить семью. А дочка вон какой финт выкинула – сама в интернат запросилась. Якобы мать её избивает, не разрешая гулять с парнем по вечерам. Далее выяснилось, что никаких тяжких побоев, кроме нескольких затрещин, не было. Да и те только потому, что гуляла до пяти утра, а не вечера, как утверждала «пострадавшая».

По наивности девица считала, что в интернате для неё откроется возможность для неограниченных гулянок до зари. Пришлось провести с ней пару задушевных бесед и взаимопонимание с матерью вроде бы удалось наладить.

Что подтолкнуло малолетку идти жаловаться на мать? Такого ведь раньше в наших краях не водилось. По мнению специалистов, отрицательную роль сыграли проводящиеся в школах уроки по правам детей. Конечно, случаи насилия в семье, в том числе и сексуального, к сожалению, не так уж и редки. Но разве нет другого средства бороться с ними, кроме как внушать неокрепшим умам детей и подростков, что любое рукоприкладство, в том числе и невинный подзатыльник (нередко вполне заслуженный), стояние за всякие проделки в углу, даже выговор за «двойку» - это унижение их человеческого достоинства. Понятно, в идеале к наказаниям лучше вообще не прибегать, но жизнь отличается от идеальных понятий о ней, да и воспитательных средств разные дети требуют разных.

Создается впечатление, что под маркой «защиты прав детей» началось массированное наступление на последний, еще не добитый институт нашего общества – семью. Если бы на уроках «по правам» одновременно столько же внимания уделялось и обязанностям, и необходимости признания авторитета старших, тогда бы еще ничего. Но это, кажется, программой не предусмотрено. Известно к чему привело подобное «правовое» воспитание на Западе: стрельба в школах, превращение преподавателей в бесправных клоунов… Нам это надо? Сначала надо научить подрастающего человека дисциплине и навыкам самоограничения, а потом уж о правах с ним толковать.

Вот и получается, что одной рукой государство с беспризорностью как бы борется, а другой – поощряет его.

Возможно, эти утверждения кому-то покажутся преувеличенными, полемически заостренными. Что ж, давайте поспорим.