За время пребывания в Германии, я немного отвыкла от того, что люди на улице ТАК смотрят на меня… ну да, я на коляске, но разве это повод ТАК смотреть… каждый раз поймав на себе взгляд, думаю что у меня молния на брюках расстегнулась или еще что-то такое произошло, не сразу вспоминаю что моя коляска – это уже повод на меня пялиться. А тут еще хожу по району с ходунками… это полный атас. Народ в голос обсуждает и невиданный девайс, и меня, такую молодую, а уже с проблемами с ногами и т. д. Честно скажу – противненько от этого. И вот шла я очередной раз, под возгласы удивленной публики "бедная девочка" и вспоминала историю, произошедшую со мной лет 8 назад…
Пошли мы как-то со старшим племянником гулять. Разница в возрасте у нас – 10 лет. Да и выглядела я тогда сущим подростком. В общем если посмотреть не предвзятым взглядом, то он мне скорее в братья годился (тогда ему лет 8 было), чем в племянники. И значит пошли мы в детский городок. Я на электроколяске, которая застряет в каждой выбоине и он рядом. Следует сказать, что Мишка моей инвалидности как бы и не замечал. То есть очень долго для него было совершенно не очевидно, что коляска – это неправильно. Он всю сознательную жизнь знал меня такой, по этому никогда не задавал вопросов на эту тему (вру, задал уже лет в 9-10 наверное). Мы с ним играли в футбол, он, держась за мою коляску, катался на скейте с горки и т. д., в общем то, что его Уся – на коляске, всегда воспринималось ним как само собой разумеющееся. И вот значит гуляем мы в детском городке… он катается на качелях, лазит по горкам и всевозможным "лазилкам", я рядом… Окружающий народ живо вслух обсуждает нас "Ну вот, на коляске, а еще родила" (кто вам сказал что это мой сын? Кто вам сказал что родила я его уже будучи инвалидом?), "Жалко девочку, такая молодая и такая беда", "Жалко мальчишку, это ж на всю жизнь привязан к больной матери" ну и т. д. Ну и взгляды на нас ясно какие…
В какой-то момент Миша подошел ко мне и на ухо шепнул "Усь, а почему все люди на нас так смотрят?". Я объясняю "я на коляске, им странно, вот они и смотрят". Ребенок искренне не понял "ну и что, что ты на коляске!". Как ему объяснить? Я не знала. А фантазия народа все развивалась и развивалась, жаления меня и моего "сына" были все громче и отчетливей. Стало откровенно неприятно и неуютно. И мне, и ребенку. "Пошли отсюда" – попросился Мишка. Чтоб выйти на дорожку, нам нужно было пройти мимо всей этой толпы, оживленно обсуждающей нас. И в тот момент, когда мы проходили мимо этих людей, Мишка ОЧЕНЬ громко сказал "Мама, мама! А почему эти люди на нас так смотрят и пальцами тыкают? Их что, родители не учили, что так делать некрасиво?" и подмигнул мне. Я от смеха чуть не выпала из коляски, а окружающий народ от стыда чуть не провалился под землю, все замолчали и опустили глаза.
Когда мы немного отъехали, я сказала племяннику "Миш, так как ты сделал – это некрасиво и некультурно", на что ребенок ответил "Так, как делали они – некрасивее и некультурнее в сто раз!". И, наверное, он был прав. Ребенок не знал слова толерантность… но он обладал ею. Да, благодаря тому, что рос рядом с инвалидом… а те люди, которые оживленно обсуждали нас, возможно, видели человека на коляске первый раз в жизни. Но "неужели родители не учили их, что так делать некрасиво?" – этот вопрос моего восьмилетнего племянника так и остается для меня без ответа по сей день.